Мария Нарышкина происходила из польского княжеского рода, стоявшего за сближение с Россией, и была дочерью князя Антония-Станислава Святополк-Четвертинского (от первого его брака с девицей Копенгауз). Одаренная от природы замечательной наружностью, Мария уже в 15 лет была фрейлиной. В 16 лет Мария Четвертинская выходит замуж за 37-летнего князя Дмитрия Нарышкина.

На дошедших до нас портретах Мария Антоновна Нарышкина сияет яркой красотой. Современники свидетельствуют, что Мария Антоновна была действительно ослепительной красавицей. Всех Аспазия милей, - так, величия, воспел ее Державин. Обладая замечательной красотой и заняв выдающееся положение в высшем столичном обществе, изысканная полька умело добивалась и добилась лестного внимания бездетного императора Александра Павловича. Её отношения с императором вылились в практически создание второй семьи. Хотя официально Александр был женат на Луизе Марии Августе Баденской, фактически в течение 15 лет Александр жил с Марией Антоновной Нарышкиной и имел с ней двух дочерей и сына. Она даже настаивала на расторжении брака императора и официальном признании себя его супругой.

Дети

У Марии Антоновны было шестеро детей, из которых трое скончались в младенческом возрасте, все они официально считались детьми Дмитрия Львовича Нарышкина. Общепринятым является мнение, что отцом остальных пятерых детей был император Александр I. Однажды Нарышкина оскорбила императрицу Елизавету, которая так описала этот случай в письме к матери в Баден: «… для такого поступка надо обладать бесстыдством, какого я и вообразить не могла. Это произошло на балу… я говорила с ней, как со всеми прочими, спросила о ее здоровье, она пожаловалась на недомогание: „По-моему, я беременна“… Она прекрасно знала, что мне небезызвестно, от кого она могла быть беременна».

• Марина Дмитриевна (1798-11.08.1871) - по сообщениям современников, её единственную Нарышкин считал своим ребёнком; в замужестве за графом Николаем Дмитриевичем Гурьевым (1792-1849).

• Елизавета Дмитриевна (р. и ум. 1803)
• Елизавета Дмитриевна (ум. 28.08.1804)
• Софья Дмитриевна (1808-18.06.1824)
• Зинаида Дмитриевна (ум.18.07.1810)
• Эммануил Дмитриевич (30.07.1813-31.12.1901)- обер-камергер.

Александр любил поволочиться за женщинами, был непостоянен в отношениях с любовницами. У царя было множество мимолетных романов, например с мадемуазель Жорж, с актрисой Филис, с госпожой Шевалье, но настоящую страсть он испытывал лишь к Марии Нарышкиной.

О любви Александра к женщинам ходили легенды. Как писал Герцен, император любил всех, кроме своей жены. При дворе едва успевали обращать внимание на фавориток. Графиню Бобринскую сменяла французская актриса Марго Жорж, потом оперная прима госпожа Шевалье, далее дочь банкира Жанетта Шеверин... Красивый, обходительный, император иногда просто бывал жесток по отношению к своей супруге, которая по праву считалась одной из первых красавиц Европы.

Рассмотри подробнее самую любимую фаворитку Александра 1.

Мария Нарышкина, дочь польского помещика князя Четвертинского, затмевает, по общему мнению, всех придворных красавиц. Вигель пишет о ней: "Я… дивился ее красоте, до того совершенной, что она казалась неестественной, невозможною". Генерал Кутузов утверждает, что "женщин стоит любить, раз среди них есть особа столь привлекательная, как Мария Нарышкина". Поэт Державин, недавно воспевавший императрицу Елизавету в образе Психеи, теперь воспевает фаворитку в образе Аспазии. Он славит "огонь ее очей" и "пышную грудь". Ее туалеты, тщательно продуманные, восхитительно обрисовывают ее стройный стан и подчеркивают ослепительную красоту лица. Она не носит драгоценностей и на придворных празднествах всегда появляется в простом белом платье, ниспадающем мягкими складками. Ее идеал - мадам Рекамье. А за ее прелестным обликом скрывается жажда наслаждений и убогий ум, чуждый серьезных интересов. Мария Нарышкина не претендует на роль Эгерии и никогда не докучает царю ни просьбами, ни советами. В ее обществе он не размышляет о государственных делах, не предается душевным терзаниям - он отдыхает. В обычные вечера царь, прибыв во дворец, удаляется вместе с хозяйкой в будуар, устроенный ею для их встреч. Здесь все просто, мило, интимно. Мария Нарышкина говорит, что в этом укромном уголке чувствует себя "дома", и ненавязчиво внушает любовнику, что и его "дом" здесь. Александр по натуре холоден и благодарен любовнице за то, что она пробуждает в нем порывы страсти, изумляющие его самого. В кругу второй семьи он наслаждается теплом и очарованием домашнего уюта, которых лишен его супружеский очаг. Елизавета с достоинством переносит его предательство, но матери признается: "Я все могу простить женщине, кроме совращения женатого мужчины, ибо пагубные последствия этого невозможно предвидеть". Александр, узнав, что Мария Нарышкина, наконец, забеременела, захлебывается от радости, а фаворитка сама сообщает императрице о своем "интересном положении". Елизавета, у которой все еще нет детей, страдает и возмущается: "Поверите ли, дорогая мама, что она имела наглость мне первой сообщить о своей беременности, совсем недавней, так что она и не заметна. Большее бесстыдство трудно себе представить. Это произошло на балу, и теперь объявлено всем. Она отлично знает, что мне известно, кто виновник. К чему бы это ни привело и чем бы ни кончилось, я не стану портить себе кровь из-за этой недостойной особы… Прибавьте к этому, что император сам поднимает на смех тех, чье поведение благоразумно, и говорит о них в выражениях, недопустимых в устах того, кто должен следить за состоянием нравов, без чего не может быть никакого порядка". И действительно, Александр, гордый отцовством, распускает хвост павлином. Ребенок - девочка, при крещении нареченная Софьей.

В дальнейшем, Александр, так любивший в молодости общество дам, в зрелом возрасте совсем к ним охладел. За годы войн с Наполеоном он отдалился от любовницы, красавицы Марии Нарышкиной. С тех пор она в сопровождении княжеской свиты много путешествовала по России и Европе, пережила немало любовных приключений, утратив над Александром "власть привычки". Когда ему сообщили, что она возвращается в столицу, он, желая успокоить своего духовного наставники Кошелева, пишет ему 7 мая 1818 года: "Не откладывая, хочу сказать несколько слов о приезде в Петербург мадам Нарышкиной. Вам хорошо известно мое душевное состояние, и, надеюсь, Вы не станете за меня беспокоиться. Скажу больше, если бы я по-прежнему был светским человеком и остался совершенно равнодушным к этой особе, в этом не было бы моей заслуги после всего того, что она себе позволила. Сердцем и душой я весь Ваш и вверяю себя нашему Божественному Владыке". Осененный благодатью и, вероятно, душевно надломленный, он не поддается более обольщениям плоти. Присутствие бывшей фаворитки вызывает у него лишь стесненность и чувство вины. В своем белом платье, со знакомой улыбкой на устах и привычным ароматом духов она олицетворяет соблазны греховного мира, к которому он больше не принадлежит. Когда она обращается к нему в прежнем игривом тоне, он отвечает ей словами о нравственном возрождении под сенью креста

Будучи по природе мотыльком, он легко переходит от одного увлечения к другому, стараясь одержать победу, но, не пользуясь ее плодами. Таков Александр, такова его любовь - мечущаяся, сначала в поисках тихой идиллии, потом в наслаждении не только братскими чувствами к своей сестре Екатерине, а в конце жизни переполняемое только одной любовью - к Богу.

Софья была прелестным созданием, ее любили все – император, императрица, так называемый "отец" Дмитрий Львович Нарышкин. Мария Антоновна и ее дочь были настолько хороши, что никто не удивлялся, и не было духу осудить всех виновников создания этого ребенка.

Муж Марии Антоновны Дмитрий Львович Нарышкин был старше своей красавицы-жены и смирился с двойственным положением при дворе и при жене. Все дети, рожденные от Александра I, назывались Нарышкиными. Однажды на Венском конгрессе император Александр I спросил своего любимца Дмитрия Львовича о здоровье детей, тот ему ответил: "О каких детях, Ваше Величество, справляетесь? О моих или о Ваших?"

Но, несмотря на создавшуюся в его семье ситуацию, Нарышкин Д.Л. обожал всех детей Марии, особенно светловолосую, голубоглазую, нежную и хрупкую Софью.

Дача Нарышкиных по Петергофской дороге, где жила Софья, была настоящим маленьким дворцом, из окон которого был виден Финский залив, Петербург и Крондштат. Английский стриженый сад со шпалерами, лабиринтами, усыпанными желтым песком. В покоях - тяжелое великолепие Павловских времен, расписные потолки, золоченая мебель, обои из Парижа.

Во время приемов его Величества вечер - бал открывался традиционным полонезом в паре с Марией Антоновной.

В обычные же вечера император, прибыв во дворец Нарышкиных, удалялся вместе с хозяйкой дома в будуар, устроенный ею для их встреч. Здесь все просто, мило, интимно. Мария говорила Александру, что в этом укромном уголке она чувствует себя счастливой, и ненавязчиво внушала императору, что это и его дом. Александр по натуре холоден, поэтому он благодарен любовнице за то, что она пробуждает в нем порывы страсти, изумляющие его самого. В кругу второй семьи он наслаждался теплом и очарованием домашнего уюта, которого лишен его супружеский очаг.

Императрица Елизавета с достоинством переносит его предательство.

Александр горд от счастья и от любви к дочери Софье. Он пишет своей сестре Екатерине: "Я нахожусь дома и пишу тебе из уютного гнездышка, где моя любимая женщина и долгожданный мой ребенок. Моя дочь Софья украшает мое существование".

В объятиях прекрасной Марии Александр забывал все: пышные церемонии, строгость придворного этикета, залы императорского дворца, где его преследует тень окровавленного отца, и жену, которая была с ним рядом в ночь убийства. Только вдали от жены он пытается стать другим человеком - человеком, не имеющим воспоминаний.

Но он не оставляет императрицу и живет с двумя женщинами и даже время от времени навещает спальню императрицы, так как не теряет надежды на рождение наследника престола. Устав от двойственного положения со своими женщинами, он мог бы расстаться с Марией Антоновной, но его сдерживает опасение за здоровье его единственной дочери.

Софья Нарышкина мужественно переносила свою болезнь. Император Александр выбрал ей в мужья графа Шувалова, свадьба была назначена на лето. Из Парижа привезли великолепное подвенечное платье, но невеста смотреть его отказалась.

Во время ледохода болезнь усилилась, началось кровохарканье. Государю врачи боялись сказать, что дни Софьи сочтены.

Софья боролась со своей болезнью; как только ей становилось легче, она вставала, бродила по замку, уверяла всех, что она почти здорова.

Ее друг детства и возлюбленный, князь Валерьян Голицын, узнав о ее болезни, был постоянно при ней и часто уговаривал ее хоть что-нибудь поесть.

Софья, оглянувшись на свою няньку Прокофьевну, говорила: “Ну, давай овсянку кончать! Уф! Видишь, кончила. Не плачь, глупенькая! Мне лучше. Спасибо! Князь почитает, а я отдохну”.

Поднимая ее на руки, князь чувствовал, что с каждым днем она становилась все легче и легче. Он перенес ее на балкон и усадил в кресло. Софья прижалась к нему лицом: “Как хорошо! Какое море! Какие паруса! Куда они плывут? Далеко-далеко. Когда доплывут... ” “Когда доплывут, меня уже не будет”, - угадал ее мысли Голицын.

Она стала расспрашивать его о Тайном обществе. Но он рассказывал немного, боясь, что она может проговориться государю, но чувствовал, что она понимает больше... Он пытался отвлечь ее от мрачных мыслей.

Она прочитала ему стихи:

О, стыд! О, ужас наших дней!

Как звери, вторглись янычары;

Падут бесславные удары,

Погиб увенчанный злодей!

Она сказала, что стихи ей дал Дмитрий Львович. Няня тоже об этом рассказывала.

И вдруг она прошептала: “Как ты думаешь, он знал? Говори...” - “Я думаю, всего не знал, - ответил он через силу, - просто больной, несчастный...”

Софья с тревогой в голосе обратилась к своему другу Голицыну: “Валенька, я видела ужасный сон, вещий сон... Вы хотите убить его, у тебя, родненький, любимый мой, единственный мой, поднимется рука на моего отца! Уж лучше бы ты меня...”

Она вся затрепетала, забилась, как раненая птица, зарыдала, а затем зашлась в раздирающем кашле. Наконец, кашель затих. Он думал, не позвать ли на помощь.

Но она открыла глаза: “Не ушел? Ничего, не бойся, прошло. Только не уходи, побудь со мной...”

Он упал на колени, глаза наполнились слезами.

Софья продолжила: “Ничего, не плачь, все будет хорошо. Я не хочу видеть Шувалова, я хочу убежать с тобой. Если надо будет, убежим, да?”

Голицын улыбнулся. На мосту у ворот застучали копыта, они прислушались.

На прощание она перекрестила и поцеловала его: “Если я умру, помни, я всегда с тобой. Ну, дай мне благословение. Помоги и помилуй нас. Спаси нас, Матерь Пречистая! ”

Он выбежал из комнаты. На лестнице Голицын встретился с императором, посторонился с низким поклоном. Государь нахмурился, он давно просил Марию Антоновну не принимать князя Голицына. Софья, наперекор требованиям отца, проводила все свое время с Голицыным и не пускала на глаза жениха графа Шувалова. Государь был раздражен.

Но когда он увидел состояние своей единственной дочери, он сразу забеспокоился. Он не видел ее всего два дня и очень испугался такой перемене. Он только теперь понял, что она смертельно больна.

Вернувшись в город, через некоторое время князь Голицын получил письмо от матери Софьи, она просила немедленно приехать к ним. Он понял, что Софья умирает.

Отец сидел у ее постели и думал, что она хорошенькая и что в ней заметна кровь Романовых, которая чувствовалась в посадке головы и в живости взгляда. У Софьи был веселый темперамент самой Великой Екатерины, а до того, как на нее оказала свое разрушительное действие болезнь, своей прекрасной фигурой она напоминала Марию Нарышкину. Он заметил, что волосы, курчавившиеся вокруг головки девочки, были влажны от пота, и вытер ей лоб своим платком. Она должна поправиться, просто должна! Ее именем он раздавал милостыню, за ее здравие заказывал службы в монастырях по всей России.

Если Господь заберет у него Софи, то это может означать только одно - что он до сих пор не прощен... Александр замыслил для нее блестящий брак, достойный законной дочери царя. Он часто слышал, сидя с закрытыми глазами, звуки фортепиано, извлекаемые прелестными пальцами дочери.

Он постоянно читал ей - все равно что, хотя она его почти не слушала. Однажды он остановился и посмотрел на нее.

Он вспомнил свой давнишний разговор с Голицыным. Голицын советовал ему отречься от престола. Александр подумал: “Что я сделал для людей, я даже не дал своей единственной дочери счастья, запретив ей встречаться с любимым человеком, навязывая нежеланного ей мужчину. Чем искупить, что сказать, что сделать, пока еще не поздно? Или уже поздно?”

Софья открыла глаза, ему показалось, что она думала о том же. Она стала успокаивать его: “Не надо, папенька, милый. Не думай, не бойся. Все будет хорошо”.

Когда он вышел из комнаты, он увидел Дмитрия Львовича Нарышкина, который стоял в темном углу у двери и тихо плакал. Обманутый муж, над которым все смеялись, любил это чудное дитя, как свое.

Государь обнял его, и оба заплакали. Он попросил Нарышкина, если что случится ночью, - послать за ним.

Поехал на маневры, после них поскакал снова на дачу Нарышкиных. Что произошло там, он не мог потом вспомнить с ясностью. Там было много незнакомых людей. Среди них он узнал Марию Антоновну, которая бросилась к нему на шею с криком “Alexander!”, плачущего Дмитрия Львовича и старую няню, которая всем рассказывала, что “Софьюшка умерла тихо, во сне”.

Софья лежала в подвенечном платье, и только легкая прядь волос шевелилась на лбу покойницы от ветра.

Государь прикоснулся губами к холодным губам единственной любимой дочери и вдруг на ее груди увидел маленький портрет императрицы Елизаветы. Рядом с дочерью стоял ее любимый человек, ее друг, князь Валерьян Голицын. Софья была между ними, как будто соединяла своим “присутствием” непримиримых людей.

После смерти дочери Софьи Александр сблизился со своей женой Елизаветой.

Знаете, Lise, что больше всего меня мучает? То, что от меня несчастны все, кого я люблю, - заговорил он, и она почувствовала, что он теперь не лжет.

Мы несчастны от вас?

Да. Софьина смерть, ваша болезнь, все от меня. Вот чего я себе никогда не прощу. О, как страшно думать, что нельзя вернуть, искупить. Я пришел к вам, и вы меня...

Она не дала договорить, охватила его голову и прижала к себе, без слов, без слез.

Когда он ушел, она легла спать, вспомнила разговор с государем и вдруг поняла, что он гибнет и она не в состоянии его спасти.

Мария Антоновна тяжело переживала потерю дочери и после похорон вместе со своим мужем Д.Л. Нарышкиным отправляется за пределы России, где услышала, что император Александр скончался в 1825 году в Таганроге, вскоре после смерти самого любимого человека - их единственной дочери Софии.

Нарышкины в 1833 году поселяются в Одессе. Мало кто из одесситов в немолодой женщине, изредка появляющейся на бульваре с господином преклонных лет в старомодном камзоле и длинном сюртуке, признавал светскую "львицу" - возлюбленную императора России Александра I. Многие, встречающиеся с ней в Соборе, знали, что старик, неотступно следующий за Нарышкиной, никто иной, как ее супруг Дмитрий Львович Нарышкин.

После смерти в 1838 году Дмитрия Львовича Нарышкина, своего верного мужа, Мария Антоновна направляется в Палестину. Почти год она провела на Синайском полуострове, замаливая свои грехи. Обрела ли она там покой, никто не знает.

Мария Антоновна последние годы жила в Европе и нашла свое успокоение в 1854 году на кладбище Sudlicher Friedhof в Мюнхене.

15:26

Александр Первый и его женщины

Sturm und Drang!

РОМАНОВЫ В ЖИВОПИСИ (ЧАСТЬ 16 - "ВЕНСКИЕ КАНИКУЛЫ" ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА I)
ЛЮБОВНЫЕ СВЯЗИ АЛЕКСАНДРА I.

Информацию по этой теме я нашел на одном из сайтов. Конечно, статья больше напоминает "бульварное чтиво", чем историческое исследование. Но помещаю я ее в своем Дневнике для полноты картины личности императора Александра I. Сожалею, что нашел в Интернете далеко не все портреты героинь статьи, вернее только портреты царственных особ.
С юных лет Александр Павлович искал в женщинах забвения, отдыха от сомнений и противоречий, томивших его душу.

А.Конте Император Александр I и императрица Елизавета Алексеевна

Мария Антоновна Нарышкина, урожденная княжна Святополк-Четвертинская, была его самой большой страстью. Некоторое время серьезную конкуренцию Нарышкиной составляла графиня Бобринская, и из этой связи Александра произошел польский род Варпаховских.
Если речь идет о графине Анне Владимировне Бобринской (в девичестве Унгерн-Штернберг), которая вышла замуж за Алексея Григорьевича Бобринского – побочного
Сына Екатерины II, то она была старше Александра Павловича на 8 лет.
Что касается польского рода Варпаховских, то в Энциклопедии указано, что «Варпаховские - русский дворянский род, ведущий начало от поручика Станислава Варпаховского, вёрстанного за службу поместьем в 1679. Герольдия утвердила их в потомственном дворянстве по личным военным заслугам Антипа Осиповича Варпаховского в 1791». И скорее всего Бобринская была женой Антипа Осиповича.
Это всего лишь моя догадка.
Но, в конце концов, всех соперниц победила Нарышкина.
Марии Антоновне посвящен отдельный пост, поэтому здесь я только упоминаю ее, добавляя лишь отзыв о ней графа Жозефа де Местра:
"Она не Помпадур и не Монтеспан, а, скорее, Ла Вальер, с той разницей, что не хромает и никогда не станет кармелиткой".

Жизнь Александра Павловича была поистине многогранная, и можно утверждать, что женщины сыграли в его душевной драме такую же роль, как борьба с Наполеоном или стремление преобразить отечество.

Об Александре Павловиче - дон Жуане - можно судить исчерпывающим образом по донесениям осведомителей венской полиции за то время, когда заседал конгресс, тот самый знаменитый конгресс, на котором русскому императору в весьма трудных обстоятельствах суждено было вновь упорно и блистательно защищать интересы России.
Он - освободитель Европы, он - первый среди монархов, нет никого в мире, кто был бы могущественнее его. Александр Павлович любил красоваться, но обычно он был чужд помпы, ведь и сама его прославленная элегантность как раз тем была безупречна, что никогда не бросалась в глаза. В Вене, однако, ему стало ясно, что в тот момент, когда европейская дипломатия старалась уменьшить его силу, надлежало ему ослепить своим великолепием столицу наследников цезарей. Ведь и он их наследник: такова воля предков его московских царей. Пусть же знают император и короли, что недаром герб его империи - орел Византии. Голос царя звучал в Вене более властно, чем голос других монархов. Балы, которые он давал, приемы, торжественные церемонии, им устраиваемые, были пышнее австрийских. Затмить всех - таково было стремление достойного внука Екатерины.

В Вене он решил затмить всех и... в любви. Скорее всего, венские его похождения - следствие того, что большая политика к тому времени принесла ему уже немало разочарования. Размах же и в них проявил он истинно екатерининский.

Монархи, дипломаты, венские красавицы, ревниво следившие за ним глазами, заметили маневр русского императора: он ухаживал за графиней Юлией Зичи, той, которую все признавали красавицей ослепительной.
"Царь влюблен, царь потерял голову", - шептались на конгрессе.

Но уже через несколько дней стало известно, что взоры Александра обращены на другую: на княгиню Багратион, вдову бородинского героя, в Вене прозванную "русской Андромедой".

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

Екатерина Павловна Багратион (в девичестве Скавронская) (1782- 21 мая 1857, Венеция) – старшая дочь Павла Мартыновича Скавронского - внука младшего брата Екатерины I, соответственно и самой императрицы.

Жан-Батист Изабе Портрет Е.П.Багратион 1820 г.

В 1800 году император Павел I устроил свадьбу 35-летнего генерала князя Петра Ивановича Багратиона с 18-летней фрейлиной, графиней Екатериной Павловной Скавронской. Венчание состоялось 2 сентября 1800 года в церкви Гатчинского дворца.
Вот что писал об этом союзе генерал Ланжерон:
«Багратион женился на маленькой племяннице кн. Потемкина... Эта богатая и блестящая пара не подходила к нему. Багратион был только солдатом, имел такой же тон, манеры и был ужасно уродлив. Его жена была настолько бела, насколько он был черен; она была красива как ангел, блистала умом, самая живая из красавиц Петербурга, она недолго удовлетворялась таким мужем...»
В 1805 году легкомысленная красавица уехала в Европу и с мужем не жила.
Уехав за границу, она сделала, как говорили о ней, «из своей кареты как бы второе отечество». Ее изумительная красота, которой отдавал должное Гете, делала ее повсюду душой общества. Войну она провела в Вене в качестве хозяйки одного из самых блестящих салонов.
Багратион звал княгиню вернуться, но та оставалась за границей под предлогом лечения. В Европе княгиня Багратион пользовалась большим успехом, приобрела известность в придворных кругах разных стран. В Россию она уже не вернулась. Князь Багратион тем не менее любил жену; незадолго до гибели он заказал художнику Волкову два портрета - свой и жены.
В 1812 году Екатерина Павловна овдовела – ее супруг был смертельно ранен при Бородине. Она была близкой подругой канцлера Австрии князя Меттерниха – настолько близкой, что родила от него дочь; блистала на Венском конгрессе; была любовницей Талейрана, Стюарта и, возможно, Александра I.
Переселилась после реставрации Бурбонов в Париж, купила дом на Елисейских полях и продолжала давать умопомрачительные балы и обеды. Вторым браком она была замужем за англичанином лордом Гоуденом, но и с ним жила врозь.
В Париже ее звали bel ange nu – «голый ангел» – за страсть к полупрозрачным газовым платьям. Княгиня Багратион продолжала одеваться подобным образом даже в преклонном возрасте, когда у нее отнялись ноги и лакеи возили ее в кресле. На закате жизни она была окружена всевозможными светскими проходимцами, обгладывающими остатки ее имения.

Венская полиция следила за каждым шагом царя. "Александр, - доносил осведомитель, - объявил княгине, что приедет к ней, назначил час и предупредил, что хочет застать ее одну".
О романе царя с княгиней Багратион узнала скоро вся Вена. Княгиня была в восторге: ей удалось, наконец, поставить на место давнишнюю свою соперницу, герцогиню Саган, ту самую, которая отбила у нее Меттерниха, а ныне уже начала было хвалиться, что покорила сердце императора Александра. Зрели интриги. Влиятельные лица толкали герцогиню в объятия русского императора. Но вначале он сопротивлялся. "Сделано было невозможное, - жаловался он княгине Багратион, - чтобы заставить меня быть к ней благосклонным. Ее даже посадили со мной в карету. Но все это было тщетным. Я люблю чувственные удовольствия - но от женщины я требую и ума".
Венские дамы наперебой старались завладеть сердцем обворожительнейшего из монархов, осаждали его генерал-адъютантов - Волконского, Уварова, Чернышева, которые хотели уберечь своего государя от слишком настойчивых поклонниц, ибо им казалось, что государь не может всюду поспеть... Но сам Александр придерживался, очевидно, иного мнения.
Еще одно свидание с княгиней Багратион отмечено полицейскими осведомителями. Александр вечером отправился к ней на извозчике в сопровождении лишь одного слуги и оставался у нее до двух часов ночи. Роман продолжается.

Но о большой любви все же говорить, по-видимому, не приходится - ибо в тот же день Александр послал Волконского к другой прославленной красавице, графине Эстергази, дабы объявить ей о предстоящем своем визите.
Через четыре дня один из осведомителей сообщил: "Его Величество Русский Император, по-видимому, привязывается к графине Эстергази... Она уверяет, что нет более очаровательного монарха, чем он. В нем, говорит она, французская живость соединяется с русской простотой, и благодаря этому Его Величество совершеннейший во всех отношениях человек".
Графиня Эстергази становилась объектом всеобщей зависти.

Но еще через несколько дней у Александра случилось новое приключение: герцогине Саган удалось-таки добиться его благосклонности. Княгиня Багратион была в ярости. Меттерних ревновал, а Александр Павлович радовался как мальчишка, узнав о таковых чувствах знаменитого дипломата.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

Доротея фон Бирон, герцогиня де Дино (21.8.1793, Берлин - 19.9.1862, Саган) - принцесса Курляндская и Семигальская, младшая дочь курляндского герцога Петера Бирона и его третьей жены Анны Курляндской (графини Медем), племянница известной Елизаветы фон дер Рекке.

Неизвестный художник Портрет Доротеи Курляндской 1810 г.

В 1809-ом году при содействии русского императора Александра I была выдана замуж за Эдмона де Талейран-Перигор, племянника Шарля Мориса Талейрана, переехала в Париж и стала придворной дамой при дворе Наполеона.
Брак же ее не был удачен, Эдмон больше интересовался войной, игрой в карты и другими женщинами, чем своей женой. Несмотря на это, с 1811-го по 1813-ый Доротея родила двух сыновей и дочь, а после Венского конгресса супруги разъехались. Тогда же Доротея стала любовницей Шарля Мориса Талейрана. По возвращении во Францию Доротея поселилась вместе с Талейраном в его замке Валенсе, в 1820-ом году у нее родилась дочь Полина, отцом которой также считают Шарля Мориса Талейрана. В 1824-ом году Доротея официально развелась со своим мужем. В 1830-1834-ом годах, в бытность Талейрана послом в Лондоне Доротея сопровождала его в Англии. Титул герцогини де Дино она получила в 1817-ом году от Фердинанда I, короля обеих Сицилий. Шарль Морис Талейран сделал ее своей единственной наследницей, и после его смерти в 1838-ом году Доротея становится герцогиней де Талейран.

Ф.Жерар Портрет Доротеи, герцогини де Дино 1830 г.

В 1842-ом году Доротея купила у своей сестры Полины герцогство Саган и переехала жить в свои новые владения, а в 1845-ом году по смерти сестры получила титул герцогини де Саган от короля Пруссии. В Сагане Доротея не только перестроила замок, но и занималась благотворительностью, основала школу для детей и госпиталь. Имела романтическую связь с князем Феликсом Лихновским.

В Вене острили: баварский король пьет за всех, вюртембергский король ест за всех, а русский царь любит за всех...
Танцевал если не за всех, то больше всех и едва ли не лучше всех. Английский дипломат сообщал в Лондон: "Что же касается до русского императора, то он танцует, в то время как Рим пылает".

На одном из балов царь начал ухаживать за графиней Сеченьи.
"Ваш муж уехал, - шептал он ей. - Мне было бы так приятно занять его место".
"Ваше величество, очевидно, принимает меня за провинцию", - отвечала та, вероятно, воображая, что завладела сердцем царя.
И это, однако, не все. Еще на графиню Софию Зичи, "травиальную красавицу", на княгиню Ауэрсперг и на других еще красавиц обращал в эти веселые венские дни благосклонный взор император Александр Павлович.

Надо думать, осведомители венской полиции все же были не всегда точны в своих донесениях, ибо, если верить им, Александр Павлович, не удовлетворяясь успехами своими среди жен австрийских и венгерских вельмож, нередко посылал еще за женщинами легкого поведения. Как бы то ни было, успехи эти не мешали ему помнить об отсутствовавших.

Вот что писал он из Вены Луизе фон Бетман, с которой некогда сошелся во Франкфурте: "Наконец я имею известие от тебя, моя любимая. Глаза мои, так долго лишенные этого счастья, наконец узрели дорогой почерк, глядя на который, я понимаю, как ты мне дорога, как все в мире скрывается от моих глаз, когда я получаю что-нибудь от тебя".
И дальше: "Только чувство моего долга мешает мне полететь в твои объятия и умереть в них от счастья".
Не верно было бы заключить на основании этих строк, будто Луиза фон Бетман была большой страстью императора Александра. Таков уж, насколько мы можем судить, обычный стиль любовных посланий Александра Павловича: в ту эпоху и люди с чувствами более непосредственными выражались столь же экзальтированно.

Никто, однако, не бывает всюду победителем. В Вене коронованный донжуан потерпел раз и неудачу. Понравилась ему какая-то другая Эстергази - княгиня Леопольдина. Муж ее был на охоте. По своему обыкновению, Александр Павлович послал к княгине нарочного: объявил, что намерен провести у нее вечер. Ответ пришел весьма неожиданный: княгиня была счастлива, польщена, просила его величество вычеркнуть в прилагаемом ею списке имена тех дам, которых неугодно было бы ему у нее встретить. Александр вычеркнул всех, оставив на листе лишь имя самой княгини. Та тотчас же послала за мужем - и князь Эстергази, вместе с женой, встретил его величество. Осведомитель отмечал, что император оставался у Эстергази всего несколько минут.
Неудача не особенно серьезная. Александр Павлович продолжал ухаживать.

Быстро проходили увлечения и забавы. Мальчишеского осталось в нем очень много... С графиней Зичи он поспорил о том, кто скорее может переодеться - мужчина или женщина. Заключили пари. В одной комнате переодевалась графиня, в другой - Александр. Он вышел первым, в мундире, специально доставленном с камердинером. Присутствовавшие рассыпаются в комплиментах... Самодержец всероссийский, вождь великой коалиции, одержал новую победу!

Не гнушался он и дам более скромного происхождения. Госпожи Швари и Шмидт, жены петербургских немцев, прибыли в Вену. Обе - его бывшие любовницы, и обе в Вене возобновили связь с царем, чем вызывали всеобщее негодование.

Отметим, что Мария Антоновна Нарышкина тоже была в Вене во время конгресса и, связи с нею Александр Павлович вовсе не порывал. В Вене была и жена – императрица Елизавета Алексеевна. Обоим женам надлежало, конечно, присутствовать при всех его торжествах... Царицу жалели, и венский свет весьма неодобрительно отнесся к тому, что Александр Павлович заставил ее пойти на бал к княгине Багратион. Впрочем, хоть Елизавета и имела право почитать себя жертвой крайне легкомысленного супруга, она все же не была лишена некоторого утешения, ибо в Вене вновь встретила князя Адама Чарторыйского, и прежняя идиллия на миг между ними возобновилась.

Итак, Александр Павлович проводил время в Вене как будто бы весьма беспечно. Было бы, однако, совершенно ошибочным полагать, что любовные развлечения, хоть в малой мере, мешали ему исполнять свои обязанности. Русскую делегацию на конгрессе он фактически возглавлял: ведал внешней политикой России, импонируя своей настойчивостью и знанием дела всем прочим монархам, предпочитавшим уклоняться от прямого участия в дипломатических распрях.

Александр обожал женщин. Но, когда этого требовали какие-то высшие соображения, он умел не поддаваться даже самым обольстительным любовным чарам.
Страсть, которую питала к нему прекраснейшая и умнейшая королева Луиза Прусская, так и осталась в конце концов без ответа. Зная себя и не желая полюбить королеву, боясь уступить ей и оказать Пруссии поддержку, царь хотел охранить независимость своей политики.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

Луиза (Августа-Вильгельмина-Амалия) 1776-1810) - прусская королева, супруга Фридриха-Вильгельма III, дочь герцога Карла Мекленбург-Стрелицкого.

Иоганн Тишбейн Портрет прусской королевы Луизы 1798 г.

Сделавшись королевой, она скоро привлекла к себе сердца подданных и примкнула к партии реформ. Когда король осенью 1806 г. выступил в поход, она последовала за ним в Тюрингию. После битвы при Иене она бежала с детьми в Кенигсберг, затем в Мемель (январь 1807 г.). Наполеон преследовал королеву, которую считал зачинщицей войны, самыми недостойными оскорблениями. Несмотря на это, королева решилась лично просить Наполеона в Тильзите о более мягких условиях мира; ее усилия были напрасны. Тяжелые страдания, выпавшие на долю государства и королевского дома, она переносила с мужеством, поддерживая убитого горем короля. Хорошо понимая, отчего произошло несчастие Пруссии, она с радостью приветствовала великие реформы и государственных людей, работавших над возрождением Пруссии. В декабре 1809 г. она вернулась в Берлин, но вскоре заболела и умерла. Ее останки погребены в дворцовом саду в Шарлоттенбурге, где ей и ее супругу воздвигнут мавзолей (мраморные фигуры обоих Хр. Рауха). Памяти королевы посвящены институт Луизы в Берлине, готовящий воспитательниц, и орден Луизы. В Тиргартене, в Берлине, ей воздвигнута мраморная статуя (Энке).

Александр Павлович, когда гостил в Мемеле, у королевской четы, "страшась" по ночам прихода этой обаятельной женщины, запирался от нее на замок... Позднее, после разгрома Пруссии, поехала она с мужем в Санкт-Петербург, надеясь завладеть полностью сердцем Александра; он обласкал ее, но когда на балу увидел ее, в роскошном туалете, декольтированную, сверкающую каменьями, рядом с Марией Антоновной, в гладком белом платье, без единой драгоценности, как всегда, ослепляющей одной своей красотой, любовным взглядом окутал свою избранницу, и королева поняла, что ей не достичь своей цели.

Еще раз пришлось ему играть в Иосифа Прекрасного, причем снова с королевой. В Мальмезоне, в 1814 году, обворожил он своей любезностью всеми покинутую императрицу Жозефину.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

Жозефина Богарне (урожденная Мари Роз Жозефа Таше де ла Пажери)
(23 июня 1763, Труаз-Иле, Мартиника - 29 мая 1814, Мальмезон) - императрица Франции (1804-1809), первая жена Наполеона I.

Пьер Поль Прюдон Портрет императрицы Жозефины

Родилась на острове Мартиника, где служил её отец, Жозеф-Гаспар Таше де ла Пажери.
В 1779 вышла замуж за виконта Александра де Богарне (1760-1794). От этого брака родился Евгений де Богарне, впоследствии вице-король Италии и герцог Лейхтенбергский, и Гортензия де Богарне, жена голландского короля Людовика Бонапарта и мать Наполеона III.
Муж Жозефины пал жертвой террора в 1794; ей самой грозила та же участь, но её спас переворот 9 термидора. Баррас, ставший её другом и покровителем, устроил в 1796 её брак с малоизвестным тогда ещё генералом Бонапартом.

Вольфганг-Адам Теплер Портрет императрицы Жозефины
Пьер-Поль Прюдон Портрет императрицы Жозефины

Сначала равнодушная к своему мужу, который по возвращении из Египта (1799), несмотря на страстную любовь к ней, уже думал о разводе, Жозефина впоследствии всё больше привязывалась к Наполеону, хотя его частые измены доставляли ей немало страданий, и своим мягкосердечием смягчала иногда чрезмерную суровость мужа.
Она с неудовольствием смотрела на честолюбивые замыслы Наполеона, предвидя, что основание династии вызовет расторжение её бездетного брака, и тщетно действовала против них вместе с министром Фуше. Частые размолвки с Наполеоном, особенно из-за её расточительности, ускорили развязку. Уже в 1807 Наполеон предложил ей развод, но лишь после многих бурных сцен и упорной борьбы она уступила настоятельным убеждениям Наполеона в необходимости развода для блага Франции.
Развод состоялся 16 декабря 1809. Жозефина, сохранившая титул императрицы, поселилась вблизи Эвре, где жила пышно, окружённая своим прежним двором. По-прежнему привязанная к Наполеону, она переписывалась с ним и с участием следила за его судьбой. В 1814 союзники по анти-французской коалиции, особенно Александр I, отнеслись к ней с большой предупредительностью, но не позволили ей сопровождать Наполеона на остров Эльбу. Жозефина умерла в 1814.

Известно, что она умерла от простуды, схваченной ночью в парке, где она гуляла под руку с Александром Павловичем. Русская гвардия воздала почести праху бывшей жены Наполеона, чьей последней земной радостью была дружба с русским царем.

В это же время Александр сблизился с ее дочерью, королевой Гортензией. Посещал ее часто, подолгу беседовал с ней.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

Гортензия Евгения Сесилия де Богарне (10 апреля 1783 - 5 октября 1837) - королева Голландии (1806-1810), дочь Жозефины Богарне и ее первого мужа виконта Александра де Богарне, падчерица императора Наполеона Бонапарта, который женится на ее матери в 1796.

Франсуа Жерар Портрет Гортензии Богарне

В возрасте двенадцати лет Гортензию отдали в пансион мадам Кампан. После брака ее матери с Наполеоном 8 марта 1796, он решает удочерить Гортензию и ее старшего брата, Евгения.
Чтобы укрепить союз двух семей, Жозефина выдала свою дочь замуж за Людовика Бонапарта (1778-1846), младшего брата Наполеона. Свадьба состоялась 4 января 1801 года и Гортензия стала невесткой своей матери. У супругов родились трое сыновей:
Наполеон Людовик Карл (10 октября 1802 - 5 мая 1807)
Наполеон Людовик (11 октября 1804 - 17 марта 1831)
Карл Людовик Наполеон (20 апреля 1808 - 9 января 1873), будущий Наполеон III Бонапарт, император Франции.
В 1804 они приобретают дворец Сен-Лё, в котором они живут до 1815 и где Гортензия устраивает блистательные балы.
Муж Гортензии, Людовик, становится королём Голландии в 1806, и она становится королевой Голландии. Супруги правят до 1810, когда Голландия была аннексирована Францией.
Ее брак оказался несчастливым: Гортензия была влюблена в Жерара Дюрока (некоторые утверждают, что они даже были любовниками), в то время как Людовик страдал манией преследования и венерической болезнью.
Красивая и соблазнительная Гортензия влюбляется в Карла де Флао, внебрачного сына Талейрана. У них рождается сын Карл (1811-1865), будущий герцог де Морни.
При реставрации Бурбонов в 1814, Гортензия была под защитой Александра I, при его поддержке она получила титул герцогини Сен-Лё от короля Людовика XVIII.
В течение «Ста дней», Гортензия поддерживала своего отчима, что привело ее к изгнанию из Франции после заключительного поражения Наполеона. Она путешествовала по Германии и Италии и в 1817 остановилась в Швейцарии, где в одиночестве воспитывала своих сыновей. Благодаря заступничеству матери и брата, зятя короля Баварии, она располагала состоянием в 3 миллиона франков, которое обеспечивало ей постоянный доход.
Она умерла в Швейцарии 5 октября 1837 года в возрасте 54 лет.

Победив Наполеона, восстановив на престоле Людовика XVIII, всячески подчеркивал свое расположение к семье императора и к его сподвижникам. Таков уж был его характер - и "противочувствиями" любил он щеголять.
Падчерице Наполеона говорил он как-то, вернувшись от короля: "Как изменился Тюильрийский дворец. Прежде ведь обитал в нем великий человек, а ныне!.." Но ему было ясно, что королева Гортензия стремится воспользоваться его благосклонностью для осуществления политических планов, которым он не хотел потворствовать. И потому, хоть, по-видимому, она и была в него действительно влюблена и, несомненно, ему очень нравилась, отношения между ними не перешли границ сентиментальной дружбы.
Две королевы тщетно пытались, таким образом, снискать его любовь.

Между тем ему случалось ухаживать и за горничными. И если он и умел, когда это требовали обстоятельства, сопротивляться соблазну, и с наслаждением отдавался той высшей силе, которой он не страшился, ибо она была бесконечно ему любезной, истинно частью его существа: вечной женственности, началу, над ним владычествовавшему и его окутывавшему. И знаменитая его улыбка, и покорявшее сердца обаяние его личности были овеяны мягкой, пленительной женственностью.

За две недели до Ватерлоо Александр Павлович прибыл в вюртембергский город Гейльбронн, чтобы оттуда послать в бой вновь вызванные из России войска.
Здесь Александр Павлович заинтересовался баронессой Крюденер, и не случайно.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

Баронесса Варвара-Юлиана Крюденер (до замужества Амалия Лерхенфельд) (1764–1824) - русская подданная немецкого происхождения, автор романа на французском языке, проповедница христианского мистицизма, оказала в свое время духовное влияние на императора Александра I.

В.Гау Портрет баронессы Крюденер 1845 г.

Слава этой романистки, "прорицательницы" и "учительницы", а в прошлом женщины достаточно легкомысленного поведения, к этому времени уже начинала меркнуть.
Мечтательница баронесса Крюденер после бурно проведенной молодости бросилась в объятия религии и мистицизма, она имела на своих современников, даже на самых высокопоставленных, такое сильное влияние, которое в настоящее время кажется нам необъяснимым.

Но так как была она наделена немалой настойчивостью, то решила, во что бы то ни стало завоевать вновь прежнее свое влияние на умы и души, жаждущие откровений. А для этого - так правильно она рассудила - не было лучшего способа, чем привлечение в число своих почитателей самого императора Александра. Сблизившись с фрейлиной Струдзой, она стала писать ей о нем, восхваляя его на все лады, называя его "орудием милосердия" и выражая уверенность, что она может помочь ему в его исканиях. Баронесса добилась своего: письма эти были показаны Александру, и тот загорелся желанием встретиться с этой замечательной женщиной, столь хорошо его понимавшей... "Не успел я остановиться на этой мысли, - писал Александр - как я услышал стук в дверь. Это был князь Волконский; с видом нетерпения и досады он сказал мне, что поневоле беспокоит меня в такой час только для того, чтобы отделаться от женщины, которая настоятельно требует свидания со мною, и назвал госпожу Крюденер. Вы можете судить о моем удивлении! Мне казалось, что это сновидение. Такой внезапный ответ на мою мысль представился мне не случайностью. Я принял ее тотчас же..."
Александр слушал эту востроносую, немолодую женщину, и притворность ее речей его не покоробила - воспринимал их как манну небесную. "Нет, государь, - говорила она ему голосом вкрадчивым, но и властным, - вы еще не приблизились к Богочеловеку... Вы еще не смирились перед Иисусом... Послушайте слов женщины, которая также была великой грешницей, но нашла прощение всех своих грехов у подножия Распятия".
Говорила она много о "суетной гордости", о пиэтизме, дарующем спасение, и о той роли, которую она призвана играть при нем.
Баронесса могла праздновать победу. В письме к фрейлине Струдзе Александр говорил, что ее появление оказалось для него благодеянием, ей же самой он сказал буквально: "Вы помогли мне открыть в себе вещи, которых я никогда в себе не видел; я благодарю Бога".
Так произошло обращение Александра Павловича в усердного мистика, последователя и почитателя прогремевшей на всю Европу подданной своей - баронессы Крюденер.

Фаворитки его, точнее - женщины, которыми он увлекался мимолетно, ибо фавориткой в полном смысле слова была только Нарышкина, не разоряли государственной казны, и с мнением их в вопросах чистой политики он, конечно, очень мало считался. Строго говоря, не влияли на политику Александра ни жена его, хоть в грозные минуты и укрепляла она его волю, ни даже мать - властная Мария Федоровна, волю свою проводившая только в том, что касалось самой династии. Но женщины, некоторые, во всяком случае, создавали в нем известное душевное настроение, которое косвенно могло отражаться на его решениях.

Первоисточник взят на сайте

Великий князь и император Александр I (1777–1825) 23 сентября 1793 года, с благословения Екатерины II, сочетался законным браком с принцессой Луизой-Марией-Августой Баденской, получившей при крещении в православной церкви имя Елизавета Алексеевна. По единодушным отзывам современников, это была очень красивая, образованная, безукоризненно воспитанная и доброжелательная женщина. Она очаровывала не только своей красотой, но деликатным обращением и внимательностью к окружавшим её людям. В придворных кругах, когда хотели похвалить какую-нибудь девушку или женщину, говорили: «Она очаровательна и безупречна, как великая княгиня Елизавета Алексеевна». Великий князь Александр Павлович был тоже красив, и в первые годы их совместной жизни с Елизаветой Алексеевной они составляли необыкновенно гармоничную супружескую пару. Но на несчастье Елизаветы Алексеевны, Александр I очень любил красивых женщин и потому, довольно быстро охладев к своей супруге, стал часто заводить любовные интриги на стороне. Многие дамы императорского окружения пользовались его вниманием, и ни для кого это не было тайной. Но будущий император, быстро загораясь чувством к какой-нибудь даме, очень быстро охладевал к ней, воспламенившись уже к другой.

Однажды на балу во время Масленицы (это было в феврале 1801 года) цесаревич Александр Павлович обратил внимание на очень красивую придворную даму из свиты своей жены. Это была Мария Антоновна Нарышкина, су-прута Дмитрия Львовича Нарышкина, обер-егермейстера Высочайшего двора.

Мария Антоновна Нарышкина (1779–1854), урожденная княжна Святополк-Четвертинская, дочь князя Антона Святополк-Четвертинского, родилась в Москве и воспитывалась в семье, где её тётка, княгиня Святополк-Четвертинская, и две её двоюродные сестры - княгиня Трубецкая и княгиня Шаховская - славились своей благотворительностью, строительством вдовьих домов в Лефортове, сохранившихся до наших с вами дней, уважаемые читатели, и созданием общества сестёр милосердия «Утоли моя печали», в здании которого до сих пор царит медицина. Не лишена была такого гражданского чувства долга перед неимущими и страждущими и Мария Антоновна. Но в большей степени она, ревностная полька, обеспокоена была судьбой своей разделённой между тремя государствами родины, а потому собирала вокруг себя польских патриотов. Ходили слухи, что принятие польским сеймом конституции Польши не обошлось без участия Марии Антоновны.

Салон Марии Антоновны был единственным местом в Петербурге, где можно было говорить свободно, даже о самом Аракчееве, которого, к слову сказать, Мария Антоновна просто ненавидела.

Но в то время, когда на неё обратил внимание великий князь Александр Павлович, она блистала своей красотой и грацией на придворных балах императора Павла I. Менее чем через месяц после бала, такого памятного для великого князя и Марии Антоновны, император Павел был убит заговорщиками, и в жизни Александра Павловича наступил новый период: он стал Императором Всероссийским.

Несмотря на все эти и тяжелые, и в то же время радостные для многих события, император Александр I не забыл Марию Антоновну, и в течение последующих почти четырнадцати лет она была его фавориткой. Хотя об этом при дворе и не провозглашалось громко и официально, но как однажды высказался бытописатель Вигель: «О взаимной ее любви с императором Александром я не позволил бы себе говорить, если бы для кого-нибудь она оставалась тайной».

Действовавшие при дворе законы фаворитизма не позволили мужу Марии Антоновны - Дмитрию Львовичу Нарышкину - как-то явно реагировать на измену его жены, да и личность любовника заставляла мужа склоняться перед ним в перегиб. Те же законы заставляли императрицу Елизавету Алексеевну страдать тайно от всех, в том числе и от своего супруга, и найти утешителя своих страданий, тайного любовника В первые годы связи с Марией Антоновной Александр I ревновал свою возлюбленную, а потому тех своих подданных, которые отваживались ухаживать за Марией Антоновной, отправлял в далекие и долгие командировки, и не только в европейские страны, но и в противоположную сторону.

В 1805 году Россия приняла участие в войне с наполеоновской армией в составе анти-французской коалиции, которую составляли Англия, Турция и Австрия. Сначала русские войска одерживали победы: Кутузов у Кремса, затем в Шёнграбенском сражении. Но 20 ноября 1805 года русские потерпели поражение под Аустерлицем, о котором мы имеем почти наглядное представление через роман Л. Н. Толстого «Война и мир» и его героя Андрея Болконского.

Этот период времени в жизни Марии Антоновны Нарышкиной отметил в своём романе «Александр I» Д. С. Мережковский:

«Вскоре после Аустерлица появилось в иностранных газетах известие из Петербурга: „Госпожа Нарышкина победила всех своих соперниц. Государь был у нее в первый же день по своем возвращении из армии. Доселе связь была тайной; теперь же Нарышкина выставляет её напоказ, и все перед ней на коленях. Эта открытая связь мучит императрицу“».

Однажды на придворном балу государыня спросила Марию Антоновну об ее здоровье.

Не совсем хорошо, - ответила та, - я, кажется, беременна.

Обе знали от кого.

«Поведение вашего супруга возмутительно, особенно маленькие обеды с этой тварью, в собственном кабинете, рядом с вами», - писала дочери своей, русской императрице, великая герцогиня Баденская. Шла речь о разводе.

Но за двадцать лет к этому все привыкли, и уже никто не удивлялся. Марья Антоновна была так хороша, что не хватало духа осудить ее любовника.

«Разиня рот, стоял я в театре перед ее ложей и преглупым образом дивился красоте ее, до того совершенной, что она казалась неестественной, невозможной», - вспоминал через много лет один из поклонников княгини Нарышкиной.

«Скажи ей, что она ангел, - писал Кутузов о Марии Антоновне жене, - и что если я боготворю женщин, то для того только, что она - сего пола; а если б она мужчиной была, тогда бы все женщины были мне равнодушны».

«Всех Аспазия милей

Черными очей огнями,

Грудью пышною своей…

Она чувствует, вздыхает,

Нежная видна душа;

И сама того не знает,

Чем всех боле хороша», -

пел о ней старик Державин.

Никто не удивлялся и тому, что у мужа Марьи Антоновны, Дмитрия Львовича Нарышкина, две должности: явная - обер-гофмейстера и тайная - «снисходительного мужа», или, как шутники говорили, «великого мастера масонской ложи рогоносцев».

Добродетельная императрица Мария Феодоровна писала «добродетельной супруге» Марии Антоновне: «Супруг ваш доставляет мне удовольствие, говоря о вас с чувствами такой любви, коей, полагаю, немногие жены, подобно вам, похвалиться могут».

Любовник, впрочем, был не менее снисходителен, чем муж. Однажды застал он Марью Антоновну врасплох со своим адъютантом Ожаровским. Но она сумела убедить государя, что ничего не было, и он поверил ей больше, чем глазам своим. Но следовали другие, бесчисленны её поклонники, большею частью из молоденьких флигель-адъютантов.

В июле 1713 года Мария Антоновна разрешилась от бремени сыном, которого назвали Эммануилом В отличие от западноевропейских королей, которые своих детей от фавориток признавали официально, брали к себе на воспитание во дворец, затем присваивали им титулы и обеспечивали дворцами и землями, Александр I, хоть и не имел иного прямого наследника, не отважился на такой поступок. (Возможно, он не был полностью уверен, что это именно его сын.) Однако через месяц после рождения сына, 30 августа 1713 года, он отослал Дмитрию Львовичу Нарышкину собственноручно написанный рескрипт, в котором говорилось: «Принимая искреннее участие в благосостоянии семейства вашего, я, согласно с желанием вашим, полагаю сделать следующее распоряжение: 1) все движимое и недвижимое имение, которое будет оставаться по кончине вашей, разделить между братом Эммануилом и сестрами его, Мариною и Софиею, на законном основании; 2) таким образом, имение, доставшееся Эммануилу и Софии, оценить с тем, что сумма, какая за оное причтется, заплачена будет дочери вашей Марине из моего Кабинета По предстоящей вам надобности в деньгах вы получите при сем 300 тысяч рублей. Сумма сия в свое время должна быть вычтена из той, которая выше сего назначается в пользу старшей сестры Марины. Ежели при жизни моей не мог бы я привести к совершению сего постановления, я возлагаю на наследников моих исполнить во всей силе и со всей точностью сию столь близкую к сердцу моему обязанность» (Д. С. Мережковский).

Текст этого рескрипта не производит впечатления душевной широты благодетеля, он пронизан желанием окутать благотворительный акт тайной, доступной только немногим Из него ясно, что Эммануил и София - это его дети, а Марина - дочь Дмитрия Львовича Нарышкина Александр I не только не поддержал своего сына Эммануила вниманием и заботой, но уже в следующем, 1814 году прекратил с Марией Антоновной всякие отношения.

Напомним, что это был период, когда на долю Александра I выпали Отечественная война 1812 года, а затем Заграничный поход 1813–1814 годов и международный конгресс победителей Наполеона в 1814 году. В эти два года он почти всё время был при армии и редко бывал в Петербурге.

В свете говорили, что Мария Антоновна Нарышкина «сама порвала ту связь, которую не умела ценить». Мы не знаем, справедливо ли было такое суждение. Можно только предположить, что женщина, муж которой получил такой рескрипт, должна испытать не только стыд, но и настолько глубокое разочарование в своём возлюбленном, что уже о любви не могло быть и речи.

С прямыми наследниками у Александра I было неблагополучно: две дочери, рождённые императрицей Елизаветой Алексеевной, умерли во младенчестве. Первая дочь Александра Павловича от Марии Антоновны умерла тоже. Вторая, Софья, которую император считал бесспорно своей, осталась в живых, но с детства была предрасположена к туберкулёзу, или, как тогда говорили, «была слаба грудью». Александр очень любил Софочку, постоянно навещал её, особенно больную. Но Софья, больная чахоткой, несмотря на все старания её вылечить, умерла совсем еще юной, накануне своей свадьбы.

В 1825 году Александр I, порвавший со своей фавориткой и примирившийся с женой, императрицей Елизаветой Алексеевной, умер в Таганроге при загадочных обстоятельствах и был похоронен (он или его двойник?) в Петропавловской крепости. Его самая яркая и долголетняя фаворитка-любовница Мария Антоновна Нарышкина из рода князей Святополк-Четвертинских скончалась в 75-летнем возрасте значительно позже императора - 6 сентября 1854 года.

| |