Прекрасное произведение « » было названо поэмой в прозе. Н.В. Гоголь пытается раскрыть в нем эпические образы России, простого народа, русской земли. А лирические отступления созданы для того, чтобы автор мог высказать свое личное мнение и отношение к персонажам поэмы, к событиям, о которых идет речь в главах.

В седьмой главе мы знакомимся с образами русских мужиков, которые были подробно описаны, со всеми чертами внешности и характера. Это богатырь Степан Пробка. Он был плотником, обошел всю Россию вдоль и поперек. Максим Телятников представлен нам сапожником, который учился своим умениям у немцев. После провального плана продавать некачественные сапоги, он впал в пьянку и во всем обвинил именно немцев. Любовь к разгульной и свободной жизни мы видим в персонаже Абакума Фырова. Много выходцев из простого народа любили погулять после плодотворного рабочего дня.

Во многих лирических отступлениях читатель узнает о глубокой трагедии простого народа, который был закрепощен и порабощен помещиками и чиновниками.

Особую любовь к родине, свои патриотические настрои автор выразил в , которая стремительно летит вперед и олицетворяет сильную и могучую Россию.

Таким образом, можно заметить, что лирические отступления играют необычайно важную роль в поэме «Мертвые души». В них выплескиваются все эмоции и соображения автора на жизненно важные для него темы.

К концу же поэмы лирическая стихия почти полностью захватывает произведение. Заключительная глава изобилует авторскими рассуждениями. Здесь-то и дается ключ к пониманию идейно-композиционных особенностей “Мертвых душ”. Лирическое отступление о человеческих страстях наводит на мысль о том, что Гоголь отождествляет каждую главу о помещике с какой-нибудь преодоленной страстью. Например, в главе о Манилове побеждается уныние, о Коробочке - страх, с Ноздреве - гнев, о Собакевиче - невежество, а в главе о Плюшкине происходит перелом: появляется мотив церкви, больше церковной лексики, сам же Плюшкин ассоциируется с юродивым, возникает мотив “подъема”. Если до этой главы Чичиков постоянно “спускается вниз” (падение во время грозы), то с этого момента он “поднимается” (например, он взбегает по лестнице к прокурору), поднимается из глубин ада после выкупа “мертвых душ”. Таким образом, получается, что творческий замысел Гоголя сосредоточен именно в лирике, рассказ же о похождениях Чичикова - это иллюстрация морали, притча, рассказанная во время проповеди, а “Мертвые души” - художественная проповедь (в этом-то и заключается жанровое своеобразие поэмы). Гоголь же предстает как пророк, несущий божий свет людям (“Кто же, как не автор, должен сказать святую правду?”). Писатель пытается указать человечеству дорогу к Богу, направить грешных на путь истинный. И в последнем лирическом отступлении он создает образ дороги, дороги к свету, к чуду, к перерождению, ко второму тому. Словесная магия переносит читателя в другое измерение (“кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг”, “и мчится вся вдохновенная богом”). Русь-тройка же летит по пути духовного преображения. Образ России, устремленной “в даль веков”, разрабатывает и Блок в своем пророческом цикле “На поле Куликовом” (Родина замечательна здесь в образе степной кобылицы, которая воплощает в себе вечное движение).

Лирические отступления и их роль . «Мертвые души» - произведение загадочное и удивитель­ное. Впервые, пожалуй, осознаешь это, когда берешь в руки со­лидное прозаическое произведение издания 1842 года, а на об­ложке читаешь: «Похождения Чичикова. Мертвые души. Поэма Н. В. Гоголя». Да и сам Гоголь воспринимал «Мертвые души» «предлинным романом», однако же он обозначил жанр своего произведения именно так. И это, конечно, не случайно. Поэма во времена Гоголя была своеобразным знаком качества. К произве­дениям подобного рода предъявлялись определенные требова­ния: должны были присутствовать возвышенные мотивы. В по­эмах должен был звучать авторский голос, должна была быть четко определена авторская позиция. У Гоголя вся проза окра­шена лиризмом, ведь писатель считал более действенным для себя непосредственное обращение со словом истины и любви. В «Мертвых душах» его голос прозвучал ясно и пронзительно, в них исповедальные мотивы приобрели особую значимость. По­этому в поэме одни из лучших страниц - это страницы лириче­ских отступлений. Причем они различаются по эмоциональной окраске, по своей тематике, помогая читателю глубже понять со­держание произведения, подробнее изучить обстановку происхо­дящих событий.

Одно из самых значительных лирических отступлений - размышления Гоголя о судьбах писателей, выводящих в своих произведениях положительного или же отрицательного героя. Автор «Мертвых душ» с горечью говорит о том, что современная публика остается равнодушной к слезам «сквозь… смех». Гоголь защищает литературу критического реализма, то есть ту литера­туру, которая не боится показать обществу все дурные стороны его жизни. Он защищает и сатиру, так как считает, что она зиж­дется на гуманистических принципах, что в основе сатирическо­го изображения лежит любовь к людям, желание исправить их душу. Как бы продолжая начатую тему, Гоголь рассказывает ис­торию Кифы Мокиевича и Мокия Кифовича и касается вопроса об истинном и ложном патриотизме. По мнению писателя, ис­тинные патриоты не те, кто думает не о том, «чтобы не делать дурного, а о том, чтобы только не говорили, что они делают дур­ное», а те, кто говорит «святую правду» и не боится устремить на что-нибудь глубокий взор.

Но если размышления Гоголя о судьбах писателей или о пат­риотизме исполнены и сожаления, и горечи, то в рассуждениях о чиновниках в полной мере проявляется его сатирический та­лант. Язвительная критика чиновников и помещиков содержит­ся в знаменитом повествовании о толстых и тонких. «Увы! - за­мечает Гоголь, - толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие». Блестящие характеристики чи­новников даны писателем при описании поведения помещиков в разговоре с Чичиковым. Манилов, услышав предложение Чи­чикова о продаже мертвых душ, ничего не понял, но сделал ум­ное лицо. В лирических отступлениях-миниатюрах Гоголь срав­нивает своих героев с петербургскими сановниками. Так, напри­мер, Гоголь говорит о выражении лица Манилова, какое можно увидеть «только у какого-нибудь слишком умного министра, да и то в минуту самого головокружительного дела». Такие отступ­ления помогают представить читателю наиболее полные портре­ты героев произведения.

Есть в «Мертвых душах» и отступления нравственного характе­ра. Так, в рассказе о встрече Чичикова и Плюшкина есть обраще­ния Гоголя к юношеству. Писатель призывает молодых людей сохранить «все человеческие движения», которые позволяют че­ловеку и сохранить себя, и избежать деградации, которые не да­дут возможности превратиться в Плюшкина и ему подобных.

Но самые проникновенные отступления «Мертвых душ» посвя­тил Гоголь русскому народу. Безграничная любовь писателя к русскому человеку проявляется, например, в характеристиках крепостных умельцев (Михеева, Телятникова). Но Гоголь пони­мает, что назревает конфликт двух миров: мира крепостных и мира помещиков, и о предстоящем столкновении он предуп­реждает на протяжении всей книги. И автор «Мертвых душ» на­деется, что у русского народа впереди расцвет культуры, основой которой должен стать язык. Гоголь говорит об этом, размышляя о меткости русского слова. Автор считает, что нет слова, которое было бы «так замашисто, бойко, так вырывалось бы из-под само­го сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово».

Завершается же поэма лирическими раздумьями о судьбе Рос­сии. Образ Руси-тройки утверждает мысль о неостановимом дви­жении Родины, выражает мечту о ее будущем и надежду на по­явление настоящих «добродетельных людей», способных спасти страну: «Эх, кони, кони, что за кони!.. Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, по­чти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху; и мчится вся вдохновенная Бо­гом!..» Большой эмоциональной силой проникнута авторская ве­ра в будущее страны.

В «Мертвых душах», особенно в лирических отступлениях, от­разилась вся страдающая душа великого русского писателя, все его мысли и чувства. Сегодня стоит чаще обращаться к этому произведению, чаще прислушиваться к голосу Н. В. Гоголя. В. Г. Белин­ский заметил: «Как всякое глубокое создание, «Мертвые души» не раскрываются вполне с первого чтения даже для людей мысля­щих: читая их во второй раз, точно читаешь новое, никогда не ви­данное произведение. «Мертвые души» требуют изучения».

Не жизнеописание одного или даже нескольких героев, а широкая панорама жизни России того времени. Здесь не являются главными похождения , его удачи и поражения. Сам Гоголь писал В. А. Жуковскому о сюжете поэмы: «Какой огромный, какой оригинальный сюжет! Какая разнообразная куча! Вся Русь явится в нем!» Изображая «всю Русь» в своем произведении, Гоголь ясно дает читателю почувствовать в нем голос автора.

Именно постоянное присутствие автора дает возможность считать поэму лироэпическим произведением. Значительное место в структуре произведения занимают лирические отступления, что характерно для поэмы как литературного жанра. Лирические отступления в «Мертвых душах» носят разнообразный характер: иногда это комментарий какого-то поступка героя, иногда - мелкое замечание автора по какому-либо поводу, иногда - самостоятельное рассуждение. Взволнованные монологи автора посвящены характеру русского человека, образам крепостных.

Если помещики или чиновники в поэме, да и сам Чичиков - герои, мертвые духовно, то образы людей из народа, крестьян, несут в себе живое начало. В этом и заключается парадокс художника: о купленных героем мертвых душах говорит как о живых. Внутренний монолог Чичикова, размышляющего над списками умерших, переходит в лирическое рассуждение автора о народной душе. Богатырь-плотник Степан Пробка, что исходил все губернии в поисках хорошего заработка, пьющий сапожник Максим Телятников, обвиняющий немцев в том, что «нет житья русскому человеку», ямщик Григорий Доезжай-не-доедешь - все эти образы, о которых размышляет автор, воплощают в себе истинно живую душу русского народа.

А беглый дворовый Попов, скитающийся по тюрьмам за неимением паспорта! А гуляющие бурлаки, которые тянут лямку «под одну, бесконечную, как Русь, песню»! Так выражается у Гоголя противостояние живых и мертвых душ: физически живые герои мертвы духовно, а купленные Чичиковым мертвые души - нравственно живое воплощение народной души. За страшным миром помещиков и чиновников Гоголь видит трудовую, народную Россию. Лирический пафос достигает наивысшего подъема, когда речь идет о судьбах родины и искусства.

В начале седьмой главы автор рисует нам два типа писателей. Один - счастливец, говорящий о возвышенных предметах, показавший людям «прекрасного человека», таким образом им «чудно польстив». Он находится на вершине славы, его называют «великим всемирным поэтом».

Как не вспомнить посвященное Гоголю Н. А. Некрасова «Блажен незлобливый …»: И современники ему При жизни готовят. Не таков удел другого писателя, «дерзнувшего вызвать наружу…

всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу », выставить на всеобщее обозрение горькую и скучную правду жизни. Сурово поприще этого писателя, «и горько почувствует он свое одиночество». Конечно, Гоголь имеет в виду свою собственную писательскую судьбу и те обвинения в отсутствии патриотизма и очернении действительности, которые многократно слышал в свой адрес. Проблема истинного и ложного патриотизма вызвала страстные споры: сложно было согласиться критикам, что любовь к родине состоит не в приукрашивании жизни, а в стремлении изменить ее к лучшему. Безусловно, посвящая Гоголю свое стихотворение, Н. А. Некрасов имел в виду, что автор «Мертвых душ» выбрал тернистый путь писателя-сатирика, беспощадного обличителя и косности.

И для Гоголя является неоспоримым как право на изображение пороков общества, так и выбор грозного оружия - смеха. Гоголь - истинный патриот. В лирических отступлениях он восторгается бескрайними степями и полями, деревнями и селами. В поэме очень важен мотив дороги: весь сюжет представляет собою скитания по просторам родины.

Дороги эти то ровные, то ухабистые, то грязь непролазная, а то они «расползались во все стороны, как пойманные раки». Символическое значение получает этот мотив в последней главе поэмы, когда дорога с бричкой Чичикова превращается в путь, по которому несется птица-тройка. Здесь и ставшая крылатой фраза: «И какой же русский не любит быстрой езды?». Здесь и рассуждения о свойствах национального русского характера и о дальнейшей судьбе России. Как и «бойкая необгонимая тройка», несется Русь, и, «косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

«Русь, куда ж несешься ты? дай Алл С о ч. Р У ответ. Не дает ответа». Неведомы дальнейшие пути птицы-тройки, как неведомы пути России, неизвестна ее судьба. Но одно точно: судьба такой страны, как Россия, будет необыкновенна. Самое главное, о чем говорит взволнованный голос автора в строчках лирических отступлений - любовь к своей великой и многострадальной Родине.

Нужна шпаргалка? Тогда сохрани - » Роль лирических отступлений в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души» . Литературные сочинения!

«МЕРТВЫЕ ДУШИ»

Лирическими отступлениями пронизано все полотно «Мертвых душ». Именно лирические вставки раскрывают идейно-композиционное и жанровое своеобразие поэмы Гоголя, ее полемическое начало и образ автора. По мере развития сюжета появляются новые лирические отступления, каждое из которых уточняет мысль предыдущего, развивает новую идею и все более проясняет авторский замысел. Примечательно, что «Мертвые души» насыщены лирикой вовсе не равномерно. До пятой главы попадаются лишь незначительные лирические вставки, и только в конец пятой части автор помещает первое крупное лирическое отступление о «несметном множестве церквей» и о том, как «выражается сильно российский народ».

главе, и параллель слово - Логос указывают на то, что в лирике сконцентрировано духовное наставление. Эту мысль подтверждает и лирическая вставка, помещенная в шестую главу, где Гоголь прямо обращается к людям: «Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения...» Рисуя образ дороги, жизненного пути человека, автор выступает в роли наставника, учителя. А в следующей главе эта мысль наполняется новым идейным содержанием. Гоголь противопоставляет писателя, «дерзнувшего вызвать наружу все, что ежеминутно пред очами», и писателя, который «не ниспускался с вершины своей к бедным ничтожным своим собратьям».

«Мертвых душах» предстает как проповедник, пророк, который имеет целью исправить прежде всего нравственный облик человека (гоголевская концепция впоследствии развивается в творчестве Достоевского, Л. Н. Толстого). В этом же лирическом отступлении автор «Мертвых душ» предрекает то, что его замысел не будет понят: мир увидит лишь смех, сатиру и не заметит «незримые», «неведомые» слезы. А «Мертвые души» - это больше, чем сатира («Вовсе не губерния, и не несколько уродливых помещиков, и не то, что им прививают, есть предмет «Мертвых душ», - пишет Гоголь). Во многом проясняет гоголевский замысел и объясняет слова из его письма о предмете поэмы лирическое отступление, в котором воскрешаются образы умерших крепостных крестьян.

«мертвых душ», ритм гоголевской прозы почти переходит в гекзаметр. Список же мужиков напоминает перечень кораблей в «Илиаде» Гомера. Как и многие другие гомеровские и дантовские мотивы, связующие произведение Гоголя с великими поэмами, это сопоставление раскрывает смысл названия «Мертвых душ» поэмой. Думается, это указывает на то, что произведение написано в духе древнего эпоса, что Гоголь здесь высмеивает не социальное зло, а средоточие зла, осмеивает черта (по мнению Мережковского, «смех Гоголя - борьба человека с чертом»). А увиденный в этой лирической вставке библейский мотив - список мужиков напоминает Книгу Жизни, в которую записываются поступки каждого человека, - раскрывает смысл еще одной идеи автора: на Страшном Суде людей будут судить по тому, как они выполнили свое земное назначение.

«вывод» крестьян из ада возможен потому, что они выполнили свое дело (а вот губернатор вышивает по тюлю): Степан Пробка, каретник Михеев - мастера своего дела. Однако задача Гоголя - указать путь истинный именно грешникам (в Библии говорится, что Христос пришел спасать не праведников, а грешников). И в лирической вставке, помещенной в восьмой главе, автор утверждает, что человек сам должен сделать первый шаг навстречу духовному перерождению: «... хотят, чтоб русский язык сам собой вдруг с облаков... и сел бы им прямо на язык...» Думается, спускаться с облаков возможно лишь Богу, а такая, казалось бы, незначительная деталь на фоне библейских мотивов и позволяет растолковать гоголевскую фразу именно так. Дальнейший поиск способа спасения душ продолжается. В лирическом отступлении десятой главы появляется уже прямой вопрос: «Где выход, где дорога?» Писателю видится очищение от грехов через духовное возрождение, ведущее именно к Богу (эта лирическая вставка* особо насыщена церковной лексикой: «небесный огонь», «великолепная храмина, назначенная царю в чертоги», «сия летопись»).

«Мертвых душ». Лирическое отступление о человеческих страстях наводит на мысль о том, что Гоголь отождествляет каждую главу о помещике с какой-нибудь преодоленной страстью. Например, в главе о Манилове побеждается уныние, о Коробочке - страх, о Ноздреве - гнев, о Собакевиче - невежество, а в главе о Плюшкине происходит перелом: появляется мотив церкви, больше церковной лексики, сам же Плюшкин ассоциируется с юродивым, возникает мотив «подъема». Если до этой главы Чичиков постоянно «спускается вниз» (падение во время грозы), то с этого момента он «поднимается» (например, он взбегает по лестнице к прокурору), поднимается из глубин ада после выкупа «мертвых душ».

«Мертвые души» - художественная проповедь (в этом-то и заключается жанровое своеобразие поэмы). Гоголь же предстает как пророк, несущий божий свет людям («Кто же, как не автор, должен сказать святую правду?»). Писатель пытается указать человечеству дорогу к Богу, направить грешных на путь истинный. И в последнем лирическом отступлении он создает образ дороги, дороги к свету, к чуду, к перерождению, ко второму тому. Словесная магия переносит читателя в другое измерение («кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг», «и мчится вся вдохновенная богом»). Русь-тройка же летит по пути духовного преображения. Образ России, устремленной «в даль веков», разрабатывает и Блок в своем пророческом цикле «На поле Куликовом» (Родина замечательна здесь в образе степной кобылицы, которая воплощает в себе вечное движение).