60. Исполнение приказа или распоряжения и согласие потерпевшего как обстоятельства, исключающие преступность деяния.
Действия (бездействие) во исполнение обязательных приказа или распоряжения, сопряженные с причинением вреда правоохраняемым интересам, не являются преступлением. Уголовную ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконные приказ или распоряжение.
Под приказом или распоряжением понимается обязательное для исполнения требование, предъявляемое начальником к подчиненному. Требование это может быть устным или письменным, может быть передано подчиненному как непосредственно начальником, так и через других лиц.
Приказ или распоряжение - это проявление воли начальника. Благодаря обязательности приказа или распоряжения, убежденности подчиненного в их законности, доверию к ним, они рассматриваются как основания для совершения тех или иных действий (бездействия) исполнителем и даже как акты, заменяющие действия исполнителя. Их юридическая сила является большей, чем само исполнительское действие. Поэтому ответственность за последствия незаконных приказа или распоряжения возлагается на отдавшего их начальника.
Итак, первым условием правомерности действий (бездействия) лица, выполняющего приказ или распоряжение, является соответствие последних требованиям закона. Незаконный приказ исполнению не подлежит. В противном случае, если причинен вред охраняемым уголовным законом интересам, наступает уголовная ответственность. При этом подлежит ответственности как лицо, отдавшее данный приказ (распоряжение), так и его исполнитель, если ему заведомо была известна незаконность такого волеизъявления начальника.
Отдавая незаконный приказ (распоряжение), начальник может действовать умышленно, вопреки интересам службы, из корыстной или иной личной заинтересованности. В подобных случаях он должен отвечать не только за последствия исполнения незаконного приказа (распоряжения), но и за злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285), которое выразилось в использовании подчиненного для достижения указанных противоправных целей.
Второе условие правомерности действий (бездействия) лица, выполняющего приказ или распоряжение, - это отсутствие у данного лица сознания его незаконности. Если исполнитель приказа (распоряжения) заведомо знал о его преступном характере, он подлежит уголовной ответственности на общих основаниях. Здесь имеет место соучастие в преступлении с разделением ролей. Начальник выступает в качестве организатора умышленного преступления (ч. 3 ст. 33), подчиненный - в качестве его исполнителя (ч. 2 ст. 33). То обстоятельство, что подчиненный является зависимым от начальника лицом и избирательность его поведения в той или иной степени подавлялась приказом начальника, может быть признано смягчающим наказание обстоятельством (п. "е" и "ж" ч. 1 ст. 61). Если подчиненный действовал при этом под влиянием физического или психического принуждения, то применению подлежат положения ст. 40 УК.
При исполнении заведомо незаконных приказа или распоряжения подчиненным может быть совершено не только умышленное, но и неосторожное преступление. Например, он по неосторожности причиняет смерть лицу, подвергнутому по приказу начальника физическому воздействию. В таких случаях наступает уголовная ответственность за самостоятельное неосторожное преступление.
Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность.
Что касается согласия потерпевшего, то рассмотрение этого вопроса может иметь место не вообще, а только применительно к конкретным составам преступления. При лишении жизни и причинении любого, кроме легкого, вреда здоровью согласие потерпевшего правового значения не имеет.
Согласие потерпевшего на уничтожение или повреждение своего личного имущества исключает уголовную ответственность при условии, что такие действия не совершены общественно опасным способом и не повлекли тяжких последствий. Вне этого вопрос регулируется нормами гражданского законодательства. В этом случае речь идет не столько о согласии потерпевшего, сколько об осуществлении им своего субъективного права.
Согласие потерпевшего. Закон не признает преступлением уничтожение человеком собственного имущества, лишение себя жизни или причинение вреда своему здоровью. Согласие человека на причинение вреда его собственности устраняет преступность имущественного посягательства, так как это один из способов реализации права собственности.
Российское законодательство признает преступным лишение жизни другого человека не только с его согласия, но и по просьбе, причем независимо от состояния его здоровья. Ст. 45 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан содержит прямой запрет на производство эвтаназии. Ограничена возможность граждан распоряжаться и своим здоровьем. Если причинен легкий вред здоровью (в уголовном процессе это дело частного обвинения), то согласие потерпевшего будет основанием, исключающим уголовную ответственность и преступность деяния, но в случае причинения вреда тяжкого и средней тяжести то же согласие может служить лишь обстоятельством, смягчающим наказание.
Итак, согласие лица на причинение вреда его личным интересам исключает уголовную ответственность лишь при определенных условиях.
1. Согласившийся должен действительно иметь право на распоряжение тем благом или правом, которому он разрешил причинить ущерб или которое он уступил. К таким благам относятся имущественные и личные права. Если же причинявший вред добросовестно заблуждался относительно принадлежности какого-либо права, то вопрос о его ответственности решается по правилам о фактической ошибке.
2. Согласие лица может быть дано в пределах распоряжения им своими личными и имущественными правами.
Пределы распоряжения жизнью, здоровьем, честью и достоинством нами уже рассмотрены. Здесь следует указать лишь на то, что и распоряжение собственностью является не безграничным. Можно дать согласие на разборку собственного дома, но нельзя давать разрешение на его взрыв, так как при этом могут пострадать интересы третьих лиц.
3. Чтобы признать согласие действительным, оно должно быть дано лицом, сознающим характер совершаемых действий и способным руководить своим поведением, т. е. вменяемым и дееспособным. Если лицо, причинившее вред, добросовестно заблуждалось относительно дееспособности лица, давшего согласие, то вопрос об уголовной ответственности решается по правилам о фактической ошибке.
4. Согласие должно быть добровольным, а не вынужденным или полученным путем обмана. В ситуации, когда потерпевший под угрозой применения оружия передает свое имущество преступнику, не может быть и речи о согласии как обстоятельстве, исключающем преступность деяния.
5. Согласие должно быть дано прежде или во время совершения деяния, причиняющего вред. Этим оно отличается от прощения, которое прекращает уголовные дела по преступлениям, преследуемым в порядке частного обвинения. Во всех остальных случаях прощение (примирение) является лишь смягчающим обстоятельством.
6. Согласие не должно преследовать общественно вредных целей. Поэтому, например, будет признано незаконным согласие на причинение вреда здоровью, если оно дано с целью в дальнейшем уклониться от призыва на военную службу.
7. Согласие должно относиться к определенному времени, действию и конкретному благу, которое его носитель разрешает нарушить. Взятое обратно, оно теряет свою силу. При этом не имеет значения, предшествовал ли отказ от согласия выполняемым действиям, причиняющим вред, или он был дан во время их реализации. Согласие должно быть четко выражено пострадавшим, но не обязательно в словесной форме. Порой, исходя из конкретных обязательств дела, достаточно и молчаливого согласия.
| " |
Новосельцева Мария Дмитриевна,Магистрантпервого года обучения, Институт права Башкирского государственного университета, г. Уфа[email protected]
Некоторые аспекты согласия потерпевшего на причинение вреда
в уголовном праве
Аннотация.Статья посвящена согласию потерпевшего на причинение вреда в уголовном праве. По мнению автора,в действующем уголовном законе рассматриваемое обстоятельство не получило должного закрепления. В статье приводится анализ точек зрения на уголовноправовое значение согласия потерпевшего на причинение вреда,высказанных известными российскими правоведами.Ключевые слова:согласие потерпевшего,причинение вреда, общественная опасность.
Согласие потерпевшего на причинение вреда является видом проявления частной воли потерпевшего, некоторыеееаспекты учтены в уголовном законе. Однако достаточной нормативной регламентации в современном уголовном законодательстве рассматриваемый вопрос не получил. В настоящее время в учебной литературе уголовноправовая природа и значимость согласия потерпевшего на причинение вреда как обстоятельства, исключающего преступность деяния, как правило, отрицается. Такой подход обосновывается отсутствием данного обстоятельства в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния, предусмотренной уголовным законом. В науке уголовного права единого мнения относительно уголовноправового значения согласия потерпевшего на причинение вреда не сложилось. «Повышенный интерес науки уголовного права к проблеме согласия потерпевшего во многом обусловлен тем, что оно, не получив определенной оценки в уголовном законе, на практике нередко воспринимается как обстоятельство, исключающее преступность деяния. Между тем в российском уголовном праве исключать ответственность могут лишь те обстоятельства, которые прямо предусмотрены уголовным законом. Для придания согласию потерпевшего юридической силы в УК РФ должна быть включена соответствующая норма»1.Проблема согласия потерпевшего на причинение вреда как обстоятельства, исключающего преступность деяния, давно носит в науке уголовного права дискуссионный характер. Известный русский теоретик уголовного права Н.С. Таганцев писал, что согласие потерпевшего на причинение вреда при определенных обстоятельствах исключает уголовную ответственность за вред, причиненный данному лицу. Н.С. Таганцев считал, что «если посягательство направлено на интерес, по отношению к которому охраняется только право лица владеть, распоряжаться и пользоваться этим интересом, то отказ такого лица от охранённого нормой принадлежащего ему права устранит преступность посягательства»2. По мнению Н.С. Таганцева,для решения вопроса о преступности причинения вреда потерпевшему с его согласия необходимо точно устанавливать, принадлежит ли потерпевшему право на распоряжение благами, которым причинен вред и в каком объёме. Значительное внимание уделялось объективной стороне деяния, которым 1Сидоренко Э.Л., Карабут М.А. Частные начала в уголовном праве. СПб., 2007. С. 1072Таганцев Н. С. Русское уголовное право: лекции. СПб., 1902. Т. 1. С. 400 –402.причинен вред. Оно могло быть признано непреступным лишь в том случае, когда деянием не создавалась угроза причинения вредаинтересам иных,кроме потерпевшего,лиц. Например, собственник дома просит другое лицо уничтожить дом путем поджога. Такое причинение вреда с согласия потерпевшего преступно, потому что оно создает угрозу причинения вреда другим лицам, то есть собственникам близлежащих домов. Н.С. Таганцев допускал причинение потерпевшему с его согласия имущественного вреда, принижение его чести и достоинства и причинение легкого вреда здоровью. Причинение тяжкого вреда здоровью или смерти известный теоретик уголовного права считал преступным при любых обстоятельствах. Однако согласие потерпевшего при причинении тяжкого вреда здоровью или смерти необходимо учитывать при назначении наказания виновному в таком причинении лицу.Обосновывая своё мнение, Н.С. Таганцев писал: «Нельзя поставить на одну доску с убийцей из корысти или мести солдата, заколовшего на поле битвы своего смертельно раненного товарища по его просьбе, чтобы избавить его от дальнейших мучений; доктора, прекратившего мучительную агонию умирающего и т.п.»3.Н.Д. Сергиевский, напротив, считал, что «посягательство на жизнь и тяжкое неизлечимое телесное повреждение могут рассматриваться как деяния, подлежащие наказанию, независимо от согласия или несогласия пострадавшего, так как эти блага представляют сами по себе большую ценность для государства»4. Аналогичное мнение высказывал А. Кистяковский, полагавший, что «соизволение на членовредительство и на убийство не может уничтожить виновность этих преступлений»5.В науке советского уголовного права И.И. Слуцкий впервые провел классификацию обстоятельств, исключающих преступность деяния, среди которых им было выделено согласие потерпевшего на причинение вреда6. Причинение вреда потерпевшему с его согласия, по мнению И.И. Слуцкого, не является общественно полезным и правомерным, однако степень общественной опасности такого деяния невелика и его в этой связи можно считать малозначительным. А.А. Пионтковский считал, «что согласие потерпевшего «является обстоятельством, устраняющим общественную опасность деяния при посягательстве на те права и интересы, которые находятся в свободном распоряжении потерпевшего. При наличии согласия потерпевшего совершённые действия не могут быть признаны социально опасными; их следует считать правомерными»7.Определяя согласие потерпевшего как обстоятельство, исключающее преступность деяния, А.А. Пионтковский выделял условия непреступности такого причинения: 1)согласие возможно только в отношении тех благ, которые находятся в свободном распоряжении потерпевшего; 3«Там же»4Сергиевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть Общая:пособие к лекциям. СПб., 1905. С. 22.5Кистяковский А. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть Общая. Киев:Типография А. И. Мамонтова и К, 1882. С. 335.6Слуцкий И. И. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Л., 1956. С. 11 –12.7Пионтковский А. А. Курс советского уголовного права. Часть Общая. М:Наука, 1970. Т. 2. С. 342 –4012)согласие может быть дано только в пределах свободного распоряжения данным лицом своими благами и интересами. В области личных благ А.А. Пионтковский допускал причинение вреда здоровью, но отрицал правомерность причинения вреда жизни человека, полагая что это подрывает сознание неприкосновенности жизни другого человека;3)согласие не должно преследовать противоправных и общественновредных целей;4)согласие обязательно должно быть действительным, то есть оно должно быть дано вменяемым и дееспособным лицом либо законным представителем такового,выраженным в интересах представляемого. В советский период в науке относительно согласия потерпевшего высказывались различные мнения. Так, А.И. Санталов считал согласие потерпевшего на причинение вреда обстоятельством, исключающим преступность деяния,и определял его как «деяние, посягающее на охраняемый законом интерес (право), если оно осуществляется с согласия того лица, которому этот интерес принадлежит и которое может им распоряжаться по своему усмотрению»8. А.И. Санталов писал, что согласие можетвыражаться только в отношении имущественных благ и недопустимо в отношении здоровья и жизни. Другие исследователи, в том числе Н.Д. Дурманов и В.Д. Пакутин писали о том, что согласие потерпевшего на причинение вреда своему имуществу не имеет отношения к уголовному праву и является гражданскоправовым явлением. Согласие потерпевшего на причинение вреда здоровью и жизни не устраняло преступность деяния. М.Д. Шаргородский считал, что согласие на причинение вреда здоровью можно рассматривать в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, только при условии причинения телесного повреждения в общественно полезных целях, к которым можно отнести, например, исследование лекарств или производство экспериментальных медицинских операций. В дальнейшем такой подход в науке стал общепринятым. Причинение вреда с согласия потерпевшему по иным мотивам, кроме общественно полезных, считалось преступным. В таком же русле развивалась и правоприменительная практика. Новым этапом в развитии научных представлений о согласии потерпевшего на причинение вреда стало исследование А.Н. Красикова, который под согласием понимал «выражение свободного волеизъявления лица на нарушение своих благ или поставление их в опасность (риск) как способ достижения личного интереса, с одной стороны, а с другой –поведение третьего лица в рамках этого согласия»9. Он также выделил условия, при которых согласие потерпевшего исключает преступность причинения вреда:1.права и интересы, в отношении которых потерпевший выражает согласие, находятся в его свободном распоряжении;2.согласие относится только к личным правам и интересам. Согласие на причинение вреда правам и интересам третьих лиц не допускается;3.причинение вреда не должно осуществляться в общественно вредных целях;4.согласие должно исходитьот вменяемого дееспособного лица;5.согласие должно быть добровольным и дано до причинения вреда.В современной юридической науке дискуссия относительно необходимости включения согласия потерпевшего на причинение вреда в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, в Уголовный кодекс продолжается. Профессор 8Курс советского уголовного права. Часть Общая. Л.: Издво ЛГУ, 1968. Т. 1. С. 460 –465, 518.9Красиков А. Н. Сущность и значение согласия потерпевшего в советском уголовном праве. Саратов:Издво Саратовского унта, 1976. С. 19.С.Г. Келина считает, что «невключение в УК РФ 1996 г. такого обстоятельства, как согласие потерпевшего, следует признать пробелом российского уголовного законодательства»10.Обосновывая необходимость учета согласия потерпевшего в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, Т.В. Кондрашкова отмечает, что уголовный закон не признает преступлением уничтожение собственного имущества, нанесение самому себе телесных повреждений и также самоубийство. В связи с этим возникает вопрос: можно ли признавать преступлением причинение вреда правам и интересам потерпевшего, совершенное не им лично, но по его просьбе? Отвечая на поставленный вопрос,Т.В. Кондрашкова отмечает, что такое согласие или просьба являются способами распоряжения потерпевшим собственными правами, а распоряжение своими законными правами, как известно, не наказуемо. Одним из ключевых аргументов противников включения согласия потерпевшего на причинение вреда в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, является возможность злоупотребления со стороны лица, причинившего вред. Данный аргумент нельзя признать состоятельным, поскольку злоупотребление возможно при применении любой нормы права. На практике встречаются случаи незаконного осуждения к лишению свободы, однако данный факт не рассматривается в качестве основания для исключения лишения свободы из перечня уголовных наказаний.Подводя итог анализу изложенных в научной литературе мнений относительно уголовноправового значения согласия потерпевшего на причинение вреда, представляется возможным сделать вывод о необходимости внесения в уголовный закон упомянутого согласия в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния.
Ссылки на источники1.Сидоренко Э.Л., Карабут М.А. Частные начала в уголовном праве. СПб., 2007. С. 1072.Таганцев Н. С. Русское уголовное право: лекции. СПб., 1902. Т. 1. С. 400 –402.3.Сергиевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть Общая: пособие к лекциям. СПб., 1905. С. 22.4.Кистяковский А. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть Общая. Киев: Типография А. И. Мамонтова и К, 1882. С. 335.5.Слуцкий И. И. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Л., 1956. С. 11 –12.6.Пионтковский А. А. Курс советского уголовного права. Часть Общая. М: Наука, 1970. Т. 2. С. 342 –4017.Курс советского уголовного права. Часть Общая. Л.: Издво ЛГУ, 1968. Т. 1. С. 460 –465, 518.8.Красиков А. Н. Сущность и значение согласия потерпевшего в советском уголовном праве. Саратов: Издво Саратовского унта, 1976. С. 19.9.Келина С. Г. Обстоятельства, исключающие преступность деяния: понятие и виды // Уголовное право. 1999. № 3. С. 7.
10КелинаС. Г. Обстоятельства, исключающие преступность деяния: понятие и виды // Уголовное право. 1999. № 3. С. 7.
Древнеримское правило гласит Volenti non fit injuria - обида не может быть нанесена желающему ее. Жизнеспособность этого тезиса подтверждается позитивным зарубежным законодательным опытом. Так, в США согласие потерпевшего на причинение телесного повреждения было признано основанием для защиты (причинение вреда принято считать правомерным), если не причинено тяжкое телесное повреждение и риск разумно предвиден 1 . УК Индии не определял в качестве преступления причинение вреда с согласия потерпевшего (для его пользы) без намерения причинить смерть или тяжкий телесный вред, а также совершение вредоносного деяния добросовестно для пользы ребенка или невменяемого опекуном либо с его согласия . Похожее положение получило закрепление в под- главе F гл. 9 УК штата Техас США, согласно которой является оправданным применение насилия, но не смертоносной силы, в отношении несовершеннолетнего моложе 18 лет [родителем или законным представителем с согласия родителей] и психически недееспособного лица [опекуном или лицом, которому вменены в обязанность общая забота и наблюдение за таким недееспособным] в целях воспитания, поддержания дисциплины, для обеспечения их безопасности или благосостояния (см. ст. 9.61-9.63). УК Швеции согласие потерпевшего на причинение вреда отнес к основанию освобождения от уголовной ответственности (см. ст. 24:7). По УК ФРГ допустимо причинение телесного повреждения потерпевшему с его согласия, если содеянное не нарушает общепринятые моральные нормы (см. § 226а). Закон об уголовном праве Израиля исключил уголовную ответственность за деяние, совершенное в отношении лица, давшего на то согласие в соответствии с законом, во время врачебной деятельности либо процедуры (см. ст. 34 йюд гимел). По УК Аргентины ненаказуем при определенных условиях врач, осуществивший с согласия женщины аборт (см. ст. 86). По УК Республики Сан-Марино, ненаказуемо лицо, которое: а) причинило ущерб либо угрожало благополучию с законно выраженного согласия лица, которое вправе давать такое согласие (см. ст. 39); б) при проведении спортивных состязаний способствовало возникновению последствий, связанных с причинением ущерба сопернику либо третьим лицам (см. ст. 44).
Нормы, содержащие признаки согласия «потерпевшего» на причинение вреда, нашли закрепление и в современном отечественном уголовном законодательстве (см. примеч. к ст. 122, 230, 308, 316, 322 УК РФ) . Вместе с тем согласие «потерпевшего» на причинение допустимого законом вреда не отражено в российском уголовном законодательстве в качестве самостоятельного правового института, хотя в некотором смысле подобие согласия можно разглядеть, например, в нормах об освобождении от уголовной ответственности, прекращении уголовного дела (уголовного преследования), отказе от его возбуждения: а) в связи с примирением лица, совершившего преступное деяние, и потерпевшего (см. ст. 76 УК РФ, ст. 25 УПК РФ; ранее - ст. 9 УПК РСФСР); б) в связи с отказом потерпевшего от подачи жалобы для возбуждения уголовного дела по ч. 1 ст. 115, ч. 1 ст. 116, ч. 1 ст. 128 , ч. 1 ст. 131, ч. 1 ст. 132, ч. 1 ст. 137, ч. 1 ст. 138, ч. 1 ст. 139, ст. 145, ч. 1 ст. 146, ч. 1 ст. 147 и др. УК РФ (см. ч. 2, 3 ст. 20, ст. 23 УПК РФ; ранее - ст. 27, 27 УПК РСФСР). Однако в указанных случаях речь идет о неком посткриминальном согласии потерпевшего на причинение вреда.
Гипотетически можно рассматривать взаимосогласованное между посягателем и «потерпевшим» причинение вреда в числе обстоятельств, которые в отечественном уголовном законодательстве названы исключающими преступность деяния, наряду с обстоятельствами, допускающими причинение вреда вследствие необходимости к защите (см. ст. 37-39 УК РФ). Согласие «потерпевшего» на причинение вреда, думается, следует отнести к группе обстоятельств причинения вреда в особых условиях.
Природа исследуемого обстоятельства причинения вреда свидетельствует о том, что «потерпевший» добровольно (под принуждением каких-либо личных причин) идет на претерпевание вреда, чтобы достичь большую пользу. Здесь размер вреда должен быть ограничен рамками закона. Например, вред, допускаемый при проведении спортивных состязаний, ограничен законодательством о физкультуре и спорте, в частности правилами спортивных состязаний; вред, допускаемый трансплантацией органов / тканей человека, ограничен законодательством о здравоохранении, в частности Законом РФ от 22.12.1992 № 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека»; и т.д.
Допущение разумного причинения вреда - вынужденный компромисс для человека, ведущего активный образ жизни в обществе. В любом случае умысел причинителя вреда направлен на достижение большего блага. К примеру, врачгомеопат предлагает больному для излечения препарат, от которого последний временно должен испытать сильную боль и через эту боль исцелиться. Вред же, причиняемый «потерпевшему», должен быть врачом разумно предвиден.
Если вред здоровью причинен с желанием достижения общественно вредной цели или затронул другие общественно охраняемые интересы, то о таком деянии можно говорить как о преступном и при согласии на причинение вреда самого «потерпевшего». В данном случае ответственности должен подлежать причинитель вреда, а в некоторых случаях - и «потерпевший», например при членовредительстве - ст. 339 УК РФ. В последнем примере согласие потерпевшего на причинение себе вреда невозможно считать правомерным, поскольку реальный вред причиняется, помимо интересов пострадавшей личности, и иным объектам, в частности установленному порядку военной службы.
Согласие «потерпевшего» на причинение вреда как обстоятельство, устраняющее преступность деяния или основательность наказания, рассматривалось такими выдающимися исследователями проблем уголовного права, как И. Бен- там, Ф. Лист, Н. А. Неклюдов, Н. С. Таганцев 1 . Допускали это обстоятельство в число норм, исключающих общественную опасность деяния, его противоправность, уголовную ответственность за него, и некоторые советские ученые (Е. В. Благов, Я. М. Брайнин, А. Н. Красиков, А. А. Пионтковский, А. И. Санта- лов, И. И. Слуцкий и др.) .
Проведенное исследование показало, что среди практических работников, компетентных принимать решения о возбуждении и прекращении уголовных дел, об освобождении от уголовной ответственности или от наказания, отношение к согласию «потерпевшего» на причинение вреда как к возможному основанию освобождения от уголовной ответственности или исключения преступности деяния неоднозначно, поскольку данное основание неизвестно ни законодательству, ни следственно-судебной практике . Поэтому лишь 27% респондентов высказали свою готовность при соответствующих условиях рассматривать данный вред в рамках обстоятельств, освобождающих от уголовной ответственности или исключающих преступность деяния" 1 .
Думается, целесообразно рассматривать две группы таких условий: первая - условия, относящиеся к согласию, достигнутому между причинителем вреда и «потерпевшим»; вторая - условия, относящиеся к обстоятельствам выбора поведения причинителем вреда и «потерпевшим».
Среди основных условий {относящихся к согласию ), при которых возможен отказ от уголовного преследования или его прекращение в отношении лица, причинившего вред в связи с согласием на то «потерпевшего», следует выделить:
а) действительность, б) предварительность, в) допустимость согласия (просьбы) «потерпевшего».
Согласие (желание) «потерпевшего» на причинение себе вреда будет его частным делом до тех пор, пока данное согласие (желание) не переступит рамки закона. Представляется, что максимальное расширение рамок закона не поставит в качестве объекта причинения вреда человеческую жизнь. Любые доводы в пользу добровольной, безболезненной, легкой, щадящей и избавляющей от страданий «хорошей», «доброй» смерти (эвтаназии) ничтожны на весах нравственности и человечности. Лишение человеком жизни другого человека - тягчайший грех перед мирозданием в любой период человечества, как, впрочем, и лишение себя жизни. Мы не должны допустить того, чтобы времена хитроумной цивилизации, научно-технического прогресса изменили природу человеческих ценностей, замаскировав под добродетельность человеческое бессилие, слабость, стремление освободиться от «лишнего груза».
Возможно, в современном мире это звучит парадоксально, но все же... И смерть, затянувшаяся противостоянием жизни, замедленная врачами, должна быть достойной, ибо таковая способна облегчить человеку мучения, агонию кончины. Человеческое отношение к умирающему, окружение его в последнее время жизни теми ценностями, которыми он жил всегда, способно решить эту задачу. И, может быть, поэтому в нашей стране возникли и возникают учреждения для обреченных больных людей (так называемые хосписы).
Не следует забывать, что человек, прошедший невыносимые страдания болезни, вправе отказаться от помощи, в том числе медицинской (см. ч. 2 ст. 45 Конституции РФ), и насилие (в оказании помощи) в этом случае также явится жестокостью под видом добродетели. В данной связи, может быть (даже, скорее всего), правы авторы, допускавшие пассивную эвтаназию , поскольку добровольный отказ от жизни, выразившийся в пассивном, ненасильственном способе ее прекращения свидетельствует о том, что высшее благо на земле даруется свыше в качестве естественного, а затем и социального права, но не обязанности, - того права, которое закреплено в ст. 2, 20 Основного закона России.
В качестве условий правомерности вреда , причиненного с согласия (по желанию) «потерпевшего », относящихся к обстоятельствам выбора поведения причинителем вреда и «потерпевшим», можно выделить: а) цель причинения {возможного причинения) вреда - достижение пользы, большей выгоды, помощь в самореализации, в осуществлении стремления «потерпевшего» к активному образу жизни, а в некоторых случаях - облегчение страдания; б) возможлюсть поступить иным образом - человек может избежать опасности наступления или собственно наступление вреда, но он сознательно идет на причинение (претерпевание) этого вреда или возможность его причинения (претерпевания), с тем чтобы достичь указанную цель; в) реальность ситуации - человек поставлен в условия выбора конкретным жизненным фактом (например, функционированием спортивной секции, успешным проведением новой косметической операции, открытием гомеопатической клиники и т.д.).
Таким образом, в уголовном законодательстве желательно урегулировать возможность причинения вреда при согласии (просьбе) на то «потерпевшего». Данная возможность вытекает из естественного стремления гражданина к активной жизненной позиции в социуме, к защите, справедливости, состраданию. Ответственность субъекта за причинение вреда с согласия «потерпевшего» (по его желанию) должна выражаться в позитивном своем аспекте - одобрении правомерного поведения причинителя этого вреда.
- См.: Примерный УК США. Официальный проект Института американского права / пер.с англ. А. С. Никифорова; под ред. и с предисл. Б. С. Никифорова. М.: Прогресс, 1969. С. 61.
- См.: Уголовный кодекс Индии (Закон от 10.05.1860) / пер. с англ. А. С. Михлина; под ред.и с предисл. Б. С. Никифорова. М.: Иностр. лит., 1958. С. 61-62.
- Случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания судьей, присяжнымзаседателем, адвокатом, защитником подозреваемого / обвиняемого, священнослужителем, членомСовета Федерации Федерального Собрания РФ, депутатом ГД ФС РФ предусмотрены ст. 51 Конституции России, ч. 3 ст. 56 УПК РФ, ст. 21 Федерального закона от 08.05.1994 № З-ФЗ «О статусечлена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации». Согласно § 139 УК ФРГ освобождаются от уголовной ответствениости/иаказания при недонесении о планируемых преступных деяниях при определенных условиях священнослужитель, родственник виновного лица, адвокат, защитник, врач.
- Случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания судьей, присяжнымзаседателем, адвокатом, защитником подозреваемого / обвиняемого, священнослужителем, членомСовета Федерации Федерального Собрания РФ, депутатом ГД ФС РФ предусмотрены ст. 51 Конституции России, ч. 3 ст. 56 УПК РФ, ст. 21 Федерального закона от 08.05.1994 № З-ФЗ «О статусечлена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации». Согласно § 139 УК ФРГ освобождаются от уголовной ответствениости/иаказания при недонесении о планируемых преступных деяниях при определенных условиях священнослужитель, родственник виновного лица, адвокат, защитник, врач.
- См.: Бейтам И. Введение в основания нравственности и законодательства. Основные началагражданского Кодекса. Основные начала уголовного Кодекса. СПб. : Русская книжная торговля,1867. Т. 1: Избранные сочинения. С. 168 ; Лист Ф. Учебник уголовного права. Общая часть. М.: Тип.А. И. Мамонтова, 1903. С. 164 ; Неклюдов Н. А. Уголовное право. С. 40-41 ; Таганцев Н. С. Русскоеуголовное право: лекции. 2-е изд. Часть Общая. СПб.: Гос. тип., 1902. Т. 1,2. С. 499-500.
- См.: Благов Е. В. Основы применения уголовного права. Ярославль: ЯрГУ, 1992. С. 36; Брайнин Я. М.Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М. : Юрид. лит, 1963.С. 247 ; Красиков А. Н. Сущность и значение согласия потерпевшего в советском уголовном праве.Саратов: СГУ, 1976. С. 24, 29 и др.; Курс советского уголовного права: в 5 т. / отв. ред. Н. А. Беляев,М. Д. Шаргородский. Л. : ЛГУ, 1968. Т. 1: Часть Общая. С. 463, 517 (А. И. Санталов) ; Курс советского уголовного права: в 6 т. / иод ред. А. А. Пионтковского, ГГ С. Ромашкина, В. М. Чхиквадзе.Т. 2. С. 393-395 (Л. Л. Пионтковский) ; Слуцкий И. Я. Обстоятельства, исключающие общественнуюопасность деяния по советскому уголовному праву: автореф. дис.... д-ра юрид. наук. Л., 1954. С. 5.
- Вместе с тем некоторое (непродолжительное) время в УК РСФСР 1922 г. действовало примеч.к ст. 143, исключающее наказуемость, если убийство совершалось по настоянию убитого из чувствасострадания. «Жизнь» этого примечания оказалась слишком коротка, поэтому говорить о позитивном законодательном опыте не приходится.
- Некоторые из правоприменителей попытались на страницах печати обосновать необходимостьвведения в гл. 8 УК РФ статьи о согласии лица на причинение ему вреда (см.: Широков К. Согласиена причинение вреда как обстоятельство, исключающее преступность деяния // Законность. 2006.№ 9. С. 54-55).
- См.: Ковалёв М. И. Право на жизнь и право на смерть // Советское государство и право. 1992.№ 7. С. 72 ; Малеипа М. Н. О праве на жизнь // Советское государство и право. 1992. № 2. С. 58.
В судебной практике в качестве исключающих преступность деяния учитываются и некоторые иные обстоятельства. К ним относятся: выполнение профессиональных обязанностей; осуществление субъективного права; согласие потерпевшего . В Уголовном кодексе отсутствует прямое указание на эти обстоятельства как исключающие преступность деяния.
Уголовные кодексы России и некоторых других государств – членов СНГ предусматривают в качестве обстоятельств, исключающих преступность деяния, физическое и психическое принуждение. Вместе с тем, значение указанных обстоятельств в качестве исключающих преступность деяния неоднозначно. Что касается психического принуждения, то оно, как таковое, не устраняет деяния в уголовно-правовом смысле, но может создать ситуацию состояния крайней необходимости для лица, которое под воздействием психического принуждения (угрозы убийством) решается, например, передать преступникам ключи от сейфа, где хранятся ценности. Физическое принуждение, как известно, может либо вовсе исключать волевой характер действий лица, которые вследствие этого утрачивают уголовно-правовой смысл, либо причинение вреда деянием, совершённым под физическим принуждением, оценивается по правилам крайней необходимости.
Таким образом, физическое и психическое принуждение имеет иную природу и самостоятельно в качестве исключающих преступность деяния рассматриваться не могут.
Выполнение профессиональных обязанностей может сопровождаться ущемлением чьих-либо интересов, что делает такое поведение внешне сходным с преступлением. Так, конфискация имущества осуществляется путём изъятия материальных ценностей из владения осуждённого лица, что подобно завладению имуществом при хищении. Однако действия судебного исполнителя в данном случае являются исполнением его служебных обязанностей и основаны на приговоре суда, что делает их не общественно опасными, а социально полезными. Действие данного обстоятельства, исключающего преступность деяния, не ограничивается сферой деятельности представителей власти. В равной мере оно относится к деятельности всех должностных лиц, рабочих и служащих в сфере медицины, производства и т.п.
Правомерность причинения вреда при осуществлении профессиональных функций презюмируется при условии, что лицо действует в строгом соответствии с законом, подзаконными актами, служебными инструкциями, приказами и иными актами, регламентирующими его полномочия, условия и порядок их осуществления. Использование служебных прав вопреки интересам службы, злоупотребление ими превращают выполнение профессиональных обязанностей в общественно опасное деяние. В таком случае возникает право на необходимую оборону от посягательства независимо от полномочий и должностного положения нарушителя.
Осуществление субъективного права , или осуществление своего права, как обстоятельство, исключающее преступность деяния, – это реализация лицом прав, которые предоставлены ему законом или иными нормативными актами в точном соответствии с этими актами.
Осуществляемое право должно полностью принадлежать лично лицу , реализующему это право. Так, не совершает преступления хозяин имущества, выбрасывая это имущество на свалку. Если же субъективное право ограничено законом, то оно должно осуществляться с учётом этих ограничений (например, членовредительство не может считаться личным делом мужчины, если оно направлено на уклонение от призыва на военную службу). Точно также недопустимо нарушение порядка осуществления своего субъективного права. Например, реализация права на землю в обход порядка, установленного законодательством о земле, расценивается как преступление – самовольное занятие земельного участка (ст. 386 УК).
Свобода распоряжения своим правом ограничивается также недопустимостью нарушения законных интересов других лиц. Так, уничтожение собственного имущества не должно совершаться способом, создающим угрозу повреждения чужого имущества (общеопасным способом). Одновременно принадлежность имущества лицу на праве общей совместной или долевой собственности исключает правомерность его уничтожения, поскольку такие действия нарушают право собственности совладельцев. Однако в подобных случаях следует чётко разграничивать гражданско-правовую и уголовно-правовую ответственность.
Игнорирование прав иных лиц при реализации своих прав может влечь ответственность по статье 383 УК, которая называет такие действия самоуправством и определяет их как самовольное осуществление своего действительного или предполагаемого права, совершённое с нарушением установленного правовым актом порядка и причинившее ущерб в крупном размере либо существенный вред правам и законным интересам граждан или государственным и общественным интересам.
Согласие потерпевшего на причинение ему определённого вреда фактически является осуществлением принадлежащего ему субъективного права. Однако поскольку непосредственная реализация такого права осуществляется иным лицом, то передача этому лицу своего права порождает ряд дополнительных условий правомерности причинения вреда.
1. Дача согласия на распоряжение каким-либо правом должна исходить от право- и дееспособного лица.
2. Передаваемое потерпевшим право должно принадлежать ему лично без каких бы то ни было ограничений. Однако, в отличие от осуществления субъективного права, согласие потерпевшего не извиняет причинение вреда интересам, посягать на которые не имеет права никто из посторонних. Так, не освобождает от ответственности согласие на причинение смерти при эвтаназии.
3. Дающий согласие должен осознавать фактическую сторону и социальную значимость совершаемых им действий, а также обладать способностью руководить своими действиями. Осознанное согласие может быть выражено устно, письменно или конклюдентно, но при любой форме должно быть конкретным: относиться к определённым ценностям и разрешать совершение с ними определённых действий.
4. Согласие потерпевшего должно быть добровольным, т.е. выражать истинные намерения лица. Нет добровольности при получении согласия посредством физического или психического насилия либо путём обмана. Добровольность согласия подразумевает и неограниченное право отозвать согласие в любой момент до наступления вреда.
5. Согласие потерпевшего должно быть своевременным, что означает необходимость его получения до причинения вреда. Как совершённое со своевременным получением согласия следует расценивать также использование, например, чужого имущества, если ранее его титульный владелец давал согласие на пользование имуществом и не возражал против его использования в будущем (многократное пользование чужой лодкой или чужим автомобилем). Примирение с потерпевшим после причинения ему вреда не исключает ответственности, кроме дел частного обвинения.
6. Вред, причиненный потерпевшему, по характеру и размеру не должен превышать пределы согласия потерпевшего.
7. Причинение вреда при согласии потерпевшего не должно ущемлять права и законные интересы третьих лиц.
Если кто-либо ошибается в отношении принадлежности прав или содержания полученного согласия, то причинение вреда оценивается по правилам фактической ошибки. Умышленное введение в заблуждение причинителя вреда относительно принадлежности нарушаемых прав является основанием для осуждения лица, давшего согласие, как исполнителя соответствующего преступления. Злонамеренные совместные действия влекут ответственность как лица, давшего согласие, так и непосредственного причинителя (например, при уклонении от армейской службы путём причинения вреда здоровью).
В юридической литературе в качестве самостоятельного выделяется такое обстоятельство, как исполнение закона . Фактическое осуществление закона является конкретной реализацией либо профессиональных функций, либо своих субъективных прав, что и определяет правовую оценку причинения вреда при исполнении закона.
УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ПРИЧИНЕНИЕ ВРЕДА С СОГЛАСИЯ ЛИЦА ИЛИ ПО ЕГО ПРОСЬБЕ
А.В. Савинов,
профессор Калужского филиала РПА Минюста России,
кандидат юридических наук, доцент
В статье рассматриваются условия привлечения к уголовной ответственности за причинение различного вреда с согласия лица или по его просьбе; подробно исследуются ситуации причинения смерти по просьбе потерпевшего.
The article discusses the context of criminal liability for causing various damage, with the consent of the person or at his request; investigated in detail the situation of causing death at the request of the victim.1
Следственно-судебная практика сталкивается с ситуациями, при которых деяние лица, содержащее признаки того или иного состава преступления, совершается с согласия потерпевшего лица или по его просьбе, с четкими и понятными обеим сторонам правоотношения согласованными пределами такого вреда, причиненного объекту уголовно-правовой охраны. В этой связи, необходимо учитывать указанные особенности основания уголовной ответственности за вред, причиненных в таких обстоятельствах; либо условия, наличие которых будет устранять преступность вредоносного деяния.
При этом, согласие лица на причинение ему вреда следует понимать как утвердительный ответ (разрешение) на предложение со стороны иного лица причинить вред охраняемым уголовным законом социальным благам (правам) или интересам первого лица. Также согласие может иметь форму взаимной договоренности о совершении вредоносных действий (бездействия) в виде устного или письменного соглашения с причинителем вреда или иным лицом. Как правило, предложение о причинении вреда поступает непосредственно от того лица, которое впоследствии и совершает соответствующее деяние. Однако, допустимы ситуации, когда предложение или взаимная договоренность о причинении вреда следуют от иного управомоченного лица (третьей стороны), непосредственно не участвующей в причинении вреда. Например, предложение о трансплантации органа ребенку, сделанное его матери, может поступить от главного врача больницы, а фактически операцию по трансплантации органа или ткани проводит хирург-трансплантолог.
Savinov A., Criminal liability for infliction of harm with the consent of the person or at his request
Просьба лица о причинении ему вреда представляет собой обращение к другому лицу, призывающее удовлетворить желание лица причинить вред его правам и интересам. Мотивация такого желания может быть различной: стремление оказать помощь другому лицу или группе лиц, соблюдение требований религиозных обрядов, желание проверить собственный организм на выносливость и т.п. Важно, чтобы такая мотивация не носила противозаконный характер и не была направлена на нарушении прав и интересов других лиц. Просьба лица о причинении ему вреда, в отличие от согласия лица, представляет собой активное поведение, что на практике встречается реже в силу очевидных психологических причин (нежелание зла самому себе). Однако, это не устраняет возможности рассмотрения просьбы в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния.
В силу различного грамматического толкования терминов «согласие» и «просьба», мы считаем необходимым рассматривать оба названных термина как равнозначные, но не тождественные, употребляя их через разделительный союз «или».
Во многих ситуациях причиненный при наличии согласия или просьбы лица вред охраняемым уголовным законом социальным ценностям признается правомерным, несмотря на отсутствие данного вида обстоятельств, исключающих преступность деяния, в главе 8 УК РФ. Судебная практика вынуждена учитывать этот пробел уголовного законодательства, разрешая такие правовые коллизии на основе принципа целесообразности. Так, например, признается правомерным вред здоровью, причиненный донору при трансплантации его органа; вред, причиненный с согласия лица интересам неприкосновенности его частной жизни в ходе осуществления оперативнорозыскной, частной детективной или иной деятельности и т.п.
Однако, жизненных обстоятельств, в которых могут совершаться действия, причинившие вред охраняемым уголовным законом правам и интересам лица по его просьбе либо с согласия, великое множество. Данные обстоятельства могут затрагивать разнообразные сферы общественных отношений: медицинских, спортивных, религиозных, гражданско-правовых, научно-эксперимен-тальных, сексуальных и т.п. И в каждом случае необходимо индивидуально определять пределы правомерности причинения вреда, превышение которых должно влечь уголовную и иную ответственность.
Представляется, что установление пределов правомерности причинения вреда в рассмотренных обстоятельствах необходимо осуществлять путем формального определения признаков конкретного вреда, причиненного с согласия или по просьбе лица.
На наш взгляд, необходимо безоговорочно согласиться с точкой зрения о признании неправомерным причинения смерти с согласия или по просьбе лица. Однако, данный вопрос рассматривается в юридической доктрине преимущественно с позиции эвтаназии («euthanasia», греч.: eu - хорошо, благородно и thanatos - смерть). Этот термин впервые был предложен в XVI в. английским философом Френсисом Бэконом и обозначал легкую, безболезненную смерть, которая не сопровождается длительной тяжелой агонией
и не вызывает физических и моральных мучений для умирающего человека и его близких. В настоящее время общепринятым является понимание эвтаназии как лишения жизни неизлечимо больного человека по его просьбе с целью прекращения его страданий. В России, в соответствии со ст. 45 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, эвтаназия запрещена.
Вместе с тем, представляется, что причинение смерти неизлечимым больным по их просьбе или с их согласия не исчерпывает перечень всех возможных жизненных ситуаций, в которых такой вред причиняется. В доктрине рассматривались случаи возможного причинения смерти при осуществлении псевдорелигиозных обрядов; медицинских действий, не связанных с лечением заболеваний; сексуальных контактов; экстремальных конкурсов и т.п. В этой связи, представляется необходимым рассмотрение проблемы правовой оценки причинения смерти с согласия или по просьбе лица в более широком, чем эвтаназия, смысле.
Одним из наиболее шокирующих примеров причинения смерти по просьбе потерпевшего лица, не связанного с его эвтаназией, является случай, произошедший в современной Германии. Уголовный процесс по делу Армина Майвеса - специалиста по компьютерам из Ротенбурга, состоялся в земельном суде Касселя в 2003 году.
По данным следствия, в начале 2001 года 42-летний А. Майвес поместил объявление на трех сетевых гомосексуальных чатах, посвященных теме каннибализма. В объявлении Майвес сообщил, что разыскивает «хорошо сложенного человека, согласного стать жертвой каннибала». На призыв откликнулись более 400 человек. Среди них наиболее настойчивым в желании быть съеденным оказался 43-летний житель Берлина, программист компании Siemens Бернд-Юрген Брандес. 10 марта 2001 года Брандес приехал из Берлина в дом Майвеса в Ротенбурге.
По материалам следствия, Армин Майвес с разрешения гостя отрезал Брандесу половой орган, зажарил его с чесноком, и они вместе съели это блюдо. Затем Брандес на протяжении десяти часов умолял Майвеса «отрезать ему еще что-нибудь» и в конце концов убить. В итоге потерпевший потерял сознание от сильной потери крови, и гостеприимный хозяин 18-сантиметровым кухонным ножом совершил его убийство. Сцена убийства и последующего поедания была записана людоедом на видеокамеру, которую затем приобщили к материалам уголовного дела.
После убийства Майвес поцеловал труп, попросил прощения, а затем расчленил тело Брандеса и хранил его части в морозильной камере, снабдив их надписями «вырезка», «филе» и «стейк». В течение нескольких следующих месяцев Майвес съел около 20 кг мяса своей жертвы. Преступника арестовали только в декабре 2002 года. Армин Майвес был признан виновным в убийстве из сострадания и приговорен судом к 8,5 годам лишения свободы. Прокуратура тут же обжаловала решение суда.
В ходе повторного рассмотрения уголовного дела во Франкфуртском суде были проанализированы и учтены дополнительные обстоятельства дела и
исследованы иные аспекты этого преступления. Подсудимому инкриминировали циничную эксплуатацию нестабильного состояния психики жертвы для удовлетворения своих преступных желаний. Суд отметил, что не только жертва, но и людоед участвовал в акте каннибализма ради получения сексуального удовлетворения, так что говорить о «доброте» подсудимого было бы некоторым преувеличением. Кроме того, убив Брандеса, каннибал еще долгое время «нарушал покой умершего», что также является преступлением, и не было учтено при первом рассмотрении дела. Также, как видно на одной из видеозаписей, сделанных самим подсудимым, разделывая тело, он сказал: «Следующий будет не таким жирным». В итоге Армин Майвес был приговорен к пожизненному заключению.
На суде также отмечалось, что в Германии процветает каннибализм, только этого не хотят замечать. По словам самого Майвеса, в стране около 700 его единомышленников. Расследование установило, что Майвес находился в электронной переписке с более чем 200 людей, которые разделяли его фантазии. По крайней мере, пятеро сами явились в гости к каннибалу, говоря о своем желании быть съеденными. До конца пошел только Брандес. Остальных испугавшихся каннибал спокойно отпустил домой.
Приведенный пример иллюстрирует, что в современной действительности возможны ситуации причинения смерти по просьбе потерпевшего лица даже при условии отсутствия невменяемости, как со стороны виновного лица, так и жертвы убийства. Это свидетельствует о наличии в современном обществе не вполне «здоровых» морально-этических представлений о добре и зле, искаженного восприятия ценности и значимости человеческой жизни, как объекта уголовно-правовой охраны. Появляется необоснованная вседозволенность, основанная на увеличивающемся информационном потоке агрессивно-насильственного характера в средствах массовой информации и сети Интернет. Из общей совокупности мотивации виновного лица, причинившего по просьбе потерпевшего смерть, весьма проблематично «вычленить» мотивы сострадания, как доминирующие.
Например, в 2004 году в Ростовской области были осуждены 17-летняя П. (к пяти годам лишения свободы) и 14-летняя Ш. (к 4,5 года лишения свободы) за то, что они задушили 32-летнюю женщину, страдавшую от полученных в результате аварии травм. Согласно материалам уголовного дела, парализованная женщина испытывала сильные боли при любой попытке пошевелиться. Устав мучиться, женщина обратилась за помощью в причинении ей смерти к живущей по соседству 14-летней девочке. Сначала девушки пытались умертвить женщину, введя ей в вену шприцом воздух, однако из-за отсутствия медицинского опыта, в вену они попасть так и не смогли. После этого девушки, по совету заказчицы, задушили ее веревкой. Оплату за убийство они взяли сами в указанном больной женщиной месте в сумме 4750 рублей. Виновные были осуждены по п.п. «в», «ж», «з» ч. 2 статьи 105 УК РФ (убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, совершенное группой лиц по предварительному сговору из корыстных побуждений), так как суд посчитал
доказанной корыстную мотивацию убийства в качестве доминирующей, а сострадание к потерпевшей - в качестве факультативной.
В конце 2007 года в Архангельской области был вынесен суровый приговор мужчине, который лишил жизни пенсионерку по ее же просьбе. Его осудили на девять лет лишения свободы. Следствием установлено, что в августе 2007 года безработный житель села Красноборск Николай П. договорился с неизлечимо больной 84-летней Софьей Поповой о ее убийстве. Пенсионерка долгое время мучилась от болезни ног. Ранее женщина неоднократно подумывала о самоубийстве, а также обращалась к своим знакомым и родственникам с просьбами лишить ее жизни. За исполнение просьбы женщины мужчине полагался «гонорар» в размере 6 тысяч рублей. В тот же вечер, находясь в состоянии алкогольного опьянения, П. совершил убийство потерпевшей.
Нам представляется недопустимым закрепление в отечественном уголовном законодательстве правомерной возможности причинения смерти человеку с его согласия или по его просьбе. Даже мотив сострадания у причинителя вреда не должен рассматриваться как условие правомерности такого вреда, так как по справедливому замечанию Г.В. Швекова в этом случае проявляются ложно понимаемые, а не действительные принципы гуманизма, так как подлинное человеколюбие и последовательное выполнение заложенного в законе принципа неприкосновенности личности безоговорочно требуют объявления недопустимым, преступным любого случая противоправного лишения жизни другого лица, независимо от того, какими мотивами при этом руководствовался виновный. Лишение человека жизни с его согласия или по его просьбе противоречит морали и интересам нашего общества, подрывает сознание неприкосновенности жизни человека, как высшей ценности, провозглашенной Конституцией РФ.
Из приведенных выше примеров следует, что даже если мотив сострадания имел место при причинении смерти потерпевшему по его просьбе или с его согласия, то, на наш взгляд, его не следует учитывать в качестве конститутивного признака состава такого убийства. Поэтому, нам представляется, что сострадание (при его наличии), безусловно, следует учитывать в процессе назначения наказания за причинение смерти потерпевшему лицу по его просьбе или с его согласия (п. «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ), однако, важнее при этом установить формальный признак - наличие просьбы потерпевшего лица либо его согласия. Данный признак не является условием правомерности причинения смерти человеку в исследуемых обстоятельствах, а должен относиться к признакам превышения пределов правомерности причинения вреда. Его следует рассматривать как конститутивный признак специального состава преступления «Причинение смерти по просьбе или с согласия лица», имеющий смягчающее значение; Особенную часть УК РФ необходимо, на наш взгляд, дополнить соответствующим составом преступления.
Следует признать, что иногда судебная практика дает уголовно-правовую оценку таким действиям по ст. 105 УК РФ, без учета мотива сострадания в качестве смягчающего наказание обстоятельства. Так, в 2008 г. в Свердловской
области был осужден к 10 годам лишения свободы 41-летний Олег М., который совершил убийство своей парализованной «гражданской» супруги Светланой Фандеевой при следующих обстоятельствах.
Следствием было установлено, что за несколько месяцев до убийства в результате полученной травмы у потерпевшей был сломан пятый позвонок, и произошло смещение спинного мозга. Она провела в реанимации три месяца и затем была выписана домой в связи с нецелесообразностью дальнейшего лечения. Супруг все это время не отходил от постели женщины, как мог, старался облегчить ее страдания. «Я не хочу быть тебе обузой! - плакала потерпевшая. - Ты еще молодой, вся жизнь у тебя впереди! Я не хочу до конца жизни быть прикованной к постели, уж лучше умереть...». Потерпевшая умоляла супруга сделать ей последний укол. За несколько дней до смерти у нее начались сильнейшие боли и образовались пролежни. После очередной мольбы М. задушил С. Фандееву. Позже виновный пришел в ОВД с сообщением о явке с повинной. Именно это обстоятельство учитывалось судом в качестве смягчающего при назначении наказания.
Необходимо заметить, что неправомерным может признаваться и иной вред, например, вред половой неприкосновенности лица, не достигшего 16-летненего возраста, когда такое лицо дает согласие на совершение действий сексуального характера. Однако, рассмотрение данного признака в качестве критерия превышения пределов правомерности причинения вреда, представляется излишним в силу того, что противоправность таких вредоносных действий зафиксирована в диспозиции ст. 134 УК РФ.
Вопрос об оценке пределов правомерности причинения вреда здоровью человека с его согласия или по его просьбе следует также решать с учетом общих условий правомерности причинения вреда в рассматриваемых обстоятельствах, так как своим здоровьем лицо может распоряжаться, хоть и в ограниченных пределах. Например, в соответствии с Основами законодательства Российской Федерации об охране здоровья, медицинское вмешательство возможно только с согласия гражданина, который имеет право отказаться от медицинского вмешательства или потребовать его прекращения (ст. ст. 30 - 32 Основ).
Вместе с тем, в юридической литературе этот вопрос решается дифференцированно в зависимости от тяжести вреда здоровью. Так, применительно к юридической оценке причинения тяжкого вреда здоровью человека с его согласия или по его просьбе существует ряд точек зрения. Одни специалисты полагают, что такие действия не исключают преступность деяния; другие - что они исключают противоправность; третьи решают этот вопрос, исходя из социальной полезности или вредности цели нанесения тяжкого вреда здоровью.
Последние авторы полагают, что если согласие на причинение вреда здоровью было дано для достижения социально-полезной цели (например, для трансплантации органов или тканей, для проведения научного эксперимента и т.п.), то оно устраняет преступность деяния. Причем, В. В. Орехов считает, что такие же правила следует распространять на случаи причинения средней тяжести вреда здоровью по просьбе или с согласия лица. Причинение легкого вреда
здоровью с согласия лица, по мнению автора, не является преступным в любом случае, так как возбуждение или прекращение такого уголовного дела зависит от самого потерпевшего. Однако, на наш взгляд, установление дополнительных условий правомерности или неправомерности, распространяющихся только на ситуации причинения вреда здоровью человека, нам представляется нецелесообразным.
Одним из условий наступления уголовной ответственности за причиненный с согласия или по просьбе лица вред, является совершение действий (бездействия), запрещенных действующими нормативно-правовыми актами или направленных на достижение противоправной цели. Указанное условие причинения вреда включает в себя два взаимосвязанных аспекта: объективный и субъективный.
Объективный аспект названного условия противоправности причиненного вреда с согласия (по просьбе) лица отражает содержание действий причинителя вреда, не основанных на положениях действующего законодательства РФ либо подзаконных нормативных актах. Это означает, что совершение незаконных действий по просьбе лица или с его согласия, причинивших вред интересам такого лица, во всех случаях не могут признаваться совершенными при обстоятельствах, исключающих преступность такого деяния.
Так, например, просьба женщины о производстве ей аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля, с одновременным согласием женщины на возможные негативные последствия для ее здоровья, не освобождают причинителя вреда от уголовной ответственности за незаконное производство аборта (ст. 123 УК РФ); нарушение техники безопасности или иных правил охраны труда, либо требований пожарной безопасности, совершенные с согласия работника предприятия, которые привели к причинению тяжкого вреда здоровью или смерти последнего, следует также рассматривать как преступление (ст. ст. 143, 219 УК РФ).
Субъективный аспект рассматриваемого условия противоправности совершаемых действий означает, что причинитель вреда действует по просьбе лица либо с его согласия, сознавая конечную противоправную цель этого лица (например, цели последующего причинения убытков третьим лицам). Иными словами, необходимо при уголовно-правовой оценке обстоятельств причинения вреда по просьбе или с согласия лица в каждом случае устанавливать не только субъективное отношение причинителя вреда к своим собственным действиям (первичную цель), но и его отношение к целям, которых стремилось достичь лицо, высказавшего такую просьбу или согласие (производная цель). Следовательно, осознание противоправного намерения лица, давшего согласие (просьбу) на причинение вреда причинителем такого вреда, исключает правомерность его действий, которые могут быть квалифицированы как соисполнительство или пособничество в совершении другого преступления или приготовления к нему.
Так, например, причинение вреда здоровью призывнику или военнослужащему по их просьбе в целях их уклонения от призыва на военную службу или от прохождения альтернативной гражданской службы либо с целью
уклонения от исполнения обязанностей военной службы следует рассматривать как преступные действия (ст. ст. 328, 339 УК РФ), так как деяние лица, которому был причинен вред здоровью, было направлено на достижение противоправных целей. Равно как и уничтожение имущества по просьбе собственника с целью получения им страховой премии либо причинение вреда здоровью по просьбе лица для последующего получения пенсии по инвалидности (ст. 165 УК РФ) и т.п.
В соответствии с ч. 3 ст. 1064 ГК РФ «Общие основания ответственности за причинение вреда», в возмещении вреда может быть отказано, если вред причинен по просьбе или с согласия потерпевшего, а действия причинителя вреда не нарушают нравственные принципы общества.
Таким образом, в настоящее время в следственно-судебной практике существует объективная необходимость выработки четкого механизма реализации уголовной ответственности за вред, причиненный с согласия или по просьбе лица, и более тщательной и понятной правовой регламентации обстоятельств, при которых такие вредоносные действия будут признаваться правомерными.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Бавсун М. В. Целесообразность в уголовном праве. Монография. - Омск: Омская академия МВД России, 2004.
2. Дубовец П. А. Ответственность за телесные повреждения. М., 1964.
3. Жижиленко А. А. Преступления против личности. М.-Л., 1927.
4. Капинус О.С. Легкая смерть или спасение души // Закон. 2005. № 6.
5. КнязевД.С. Эвтаназия и ее уголовно-правовая оценка // Российский следователь, 2009,
6. Орехов В. В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. - СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2003.
7. Пионтковский А. А. Курс советского уголовного права. Часть Общая. Преступление. М., 1970. Т. 2.
8. Савинов А. В. Причинение вреда с согласия лица или по его просьбе: медицинский, спортивный, гражданско-правовой, научно-экспериментальный и иные аспекты // Уголовное право. 2011. № 4.
9. Сахаров А. Б. Обстоятельства, исключающие преступность деяния // Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. М., 1996.
10. Семенов И.С. К вопросу об этико-правовом статусе эвтаназии в контексте права на жизнь: теория и судебная практика //Адвокат, 2009, № 7.
11. Советское уголовное право. Часть Общая. Л., 1960.
12. Чернышева Ю.А. Проблема эвтаназии: с позиции "за" и "против" // Медицинское право, 2008, № 3.
13. ШвековГ.В. Первый советский уголовный кодекс. М., 1970.