Zaitsev Boris Konstantinovich is a famous Russian writer. He was born in the city of Oryol, a nobleman by birth. Born in the era of the revolution, and having endured many sufferings and upheavals that fate had in store for him, the writer consciously decides to accept the Orthodox faith and the Church, and will remain faithful to it until the end of his life. About the time in which he lived in his youth, and which passed in chaos, blood and disgrace, he tries not to write, opposing him with harmony, the Church and the light of the Holy Gospel. The author reflected the worldview of Orthodoxy in his stories "Soul", "Solitude", "White Light", written in 1918-1921, where the author regards the revolution as a pattern for carelessness, lack of faith and licentiousness.

Considering all these events and troubles in life, Zaitsev does not become embittered and does not harbor hatred, he peacefully calls on the modern intelligentsia to love, repentance and mercy. I'll tell you "St. Nicholas Street", which describes historical life Russia at the beginning of the twentieth century is characterized by the accuracy and depth of the events taking place, where the quiet driver, old man Mikolka calmly drives the horse along the Arbat, crosses himself at the church, takes, as the author believes, the whole country out of the trials that history has prepared for it. The prototype of the old charioteer, perhaps, is Nikolai the Wonderworker himself, an image imbued with patience and deep faith.

The motive that permeates all of the author's work is humility, perceived precisely in the Christian world, as an acceptance of everything that God sends with courage and inexhaustible faith. Thanks to the suffering brought by the revolution, as Boris Konstantinovich himself wrote: “He discovered for himself a previously unknown land -“ Russia of Holy Russia ”.

Then joyful events are coming - the publication of books, but they are replaced by tragic events: the wife's son from his first marriage was arrested and killed, the father's funeral.In 1921 he headed the Writers' Union, in the same year he joined the Committee for Aid the Famine, and a month later they were arrested. Zaitsev was released a few days later, and he went to his place in Pritykino, and then returned back to Moscow, in the spring of 1922, where he fell ill with typhus. Having recovered from his illness, he decides to go abroad in order to improve his health a little. Thanks to Lunacharsky's patronage, he manages to obtain the right to leave, and he immediately leaves Russia. At first, the writer lives in Germany, where he works fruitfully, and in 1924 he returned to France, to Paris, where he worked with Bunin, Merezhkovsky Kuprin, and remained forever in the “capital of emigrants”.

Living in exile, far from his native land, the theme of the holiness of Russia is the main theme in the work of the "artist" of the word.In 1925, the book “Reverend Sergius of Radonezh” was published, which describes the feat of the monk Sergius, who returned the spiritual strength of Holy Russia during the years of the yoke of the Golden Horde. This book gave strength to Russian emigres, inspired their creative struggle. She opened the spirituality of the Russian character and the Orthodox Church. The spiritual sobriety of the monk Sergei on the example of the clarity emanating from him of the invisible light and the inexhaustible love of the entire Russian people - he put in opposition to the well-established idea that everything Russian is "grimace, foolishness and the hysteria of Dostoyevshchina." Zaitsev showed in Sergei the sobriety of the soul, as a manifestation of one who is loved by all the Russian people.

"For more than six centuries we have been separated from the time when our great compatriot passed away from earthly life. There is some mystery in the fact that such spiritual lights appear in the most difficult forFatherland and people are times when their support is especially needed .... "

In 1929-1932, the Parisian newspaper Vozrozhdenie published a series of essays and articles by Zaitsev entitled “A Writer's Diary” - a response to current events in the cultural, social and religious life of the Russian diaspora. Zaitsev wrote about the literary process in emigration and the metropolis, about philosophers and scientists, about theatrical premieres and exhibitions in Paris, about church and monasticism, about Russian holiness and the Pope's encyclicals, about the situation in Soviet Russia, about the abduction of General Kutepov, about scandalous revelations a French writer who allegedly visited Mount Athos ... "A Writer's Diary", combining memoirs and historical and cultural essays,literary and critical articles, reviews, theater criticism, journalistic notes, portraitsketches, first published in full in thisbook.

"We are a drop of Russia ... " - wrote Boris Konstantinovich Zaitsev, an outstanding writer of the Russian diaspora, a neorealist, and to the last he defended the ideals of the Russianspirituality. And the story "Blue Star" is about the love of a hero who has embraced the idea of \u200b\u200b"eternal femininity", a sign of the literary, artistic and intellectual life of Moscow; and love story "Golden Pattern", saturated with the light of the joy of being, telling about the fate of a Russian woman who found herself at the junction of breaking time and cultivates a "carnal man" in herself, forgetting about the "spiritual", and sometimes even about the "spiritual man"; and the novel "House in Passy" - about the fate of the Russian intelligentsia in exile; and the book of memoirs "Moscow" - recreate a vivid image of the pre-revolutionary era with its ideological fermentation and richness of spiritual life.

The novel "House in Passy", written in 1935, accurately recreated the life of Russians.migrants in France, where dramatic fates exiles of Russi, emerging from various strata of society, are united by a single motive of "enlightening suffering." The main character of the novel "House in Passy" is the monk Melchizedek, who is the embodiment of Orthodox views on what is happening in the world, on specific events around, problems that bring evil and a lot of suffering to people.

"Russia of Holy Russia" - this work Zaitsev wrote on the basis of many essays and notes written about Optina Hermitage, about the elders, about Saints John of Kronstadt, Seraphim of Sarov, Patriarch Tikhon and other church leaders who were in exile, about the Theological Institute and Russian monasteries in France.

In the spring of 1927 Boris Konstantinovich climbed the Holy Mount Athos, in 1935 - with his wife he visited the Valaam Monastery, which then belonged to Finland. These trips were a prerequisite for the appearance of the book of essays "Athos" (1928) and "Valaam" (1936), which later became the best descriptions of these holy places throughout the literature of the 20th century.

"I spent seventeen unforgettable days on Athos. Living in monasteries, wandering around the peninsula on a mule, on foot, sailing along its shores in a boat, reading books about it, I tried everything I could to absorb. Scientist, philosophical or theological in my writing No. I was an Orthodox person and a Russian artist on Athos. And that's all. "

B. K. Zaitsev

The writer Zaitsev gives readers the opportunity to experience the world of Orthodox monasticism, to experience quiet moments of contemplation together with the author himself. The creations of the unique temple of Russian spirituality, the described images of friendly monks and elders - prayer books are imbued with an aching feeling of patriotism for the homeland.

Until the last days of his life, he worked fruitfully, published a lot and successfully collaborated with many publishing houses. Writes artistic biographies (long conceived) of people close and dear to him, and writers: The Life of Turgenev (1932), Chekhov (1954), Zhukovsky (1951). In 1964 he published his last story, The River of Times, which later gave the title to the last book.

At the age of 91, Zaitsev B.K. died in Paris, it happened on January 21, 1972. He was buried in the cemetery of Saint-Genevieve-des-Bois in France.

After seven decades of oblivion, the name and books of Boris Konstantinovich Zaitsev, an outstanding master of lyric prose who in 1922 found himself among thousands of Russian exiles, are returning to our culture. His creative heritage is enormous.

ZAITSEV Boris Konstantinovich (1881 - 1972), prose writer. Born on January 29 (February 10 NS) in Orel in the family of a mining engineer. Childhood years were spent in the village of Usty, Kaluga province "in an atmosphere of freedom and the most kind attitude towards themselves from the parents." From that time on, he experiences the "witchcraft power", which he joyfully experiences all his life - the power of the book. In Kaluga, he graduates from a classical gymnasium and a real school. In 1898 "not without the suggestions of his beloved father" he passed the exams at the Imperial Technical School. He studies for only a year: he is expelled for participating in student unrest. He goes to St. Petersburg, enters the Mining Institute, but soon leaves him, returns to Moscow and, having again successfully passed the exams, becomes a student of the law faculty of the university, but after studying for three years, leaves the university. Passion for literature becomes a lifelong affair. Zaitsev submits his first literary experiments to the judgment of the patriarch of criticism and journalism N. Mikhailovsky, editor of the journal of populism "Russian wealth" and receives his favorable parting words. In 1900, he met in Yalta with Chekhov, whom he retains reverently for the rest of his life. Chekhov noted the talent of the young writer. Leonid Andreev published in "Courier" Zaitsev's story "On the Road", which heralded; about the birth of an original prose writer. In 1902 he entered the Moscow literary circle "Sreda", which united N. Teleshov, V. Veresaev, I. Bunin, L. Andreev, M. Gorky and others. The first successful publications opened the way for Zaitsev to any magazines. They started talking about him, the first reviews and essays on creativity appeared. The main advantage of his stories, stories, novels, plays was the joy of life, the bright optimistic beginning of his worldview. In 1906, his acquaintance with Bunin turns into a close friendship, which will last until the last days of their lives, although at times they quarreled, however, very quickly reconciling. In 1912 in Moscow a cooperative "Publishing House of Writers" was formed, which includes Bunin and Zaitsev, Teleshov and Shmelev, and others; here in the collections "The Word" Zaitsev publishes such significant works as "Blue Star", "Mother and Katya", "Travelers". The publication of his first collected works in seven volumes also begins here. In 1912 he married, and his daughter Natasha was born. Among these events in his personal life, he completes work on the novel "The Far Land" and begins to translate Dante's "Divine Comedy". Zaitsev lives and works for a long time in his father's house in Pritykino, Tula province. Here he receives the news of the beginning of the First World War and the mobilization agenda. The thirty-five-year-old writer in 1916 became a cadet at a military school in Moscow, and in 1917 - a reserve officer in an infantry regiment. He did not have to fight - the revolution began. Zaitsev is trying to find a place for himself in this crumbling world, which is given with great difficulty, outrages a lot, turns out to be unacceptable. Participates in the work of the Moscow Educational Commission. Further, joyful events (publication of books) give way to tragic ones: the wife's son (from his first marriage) was arrested and shot, the father dies. In 1921 he was elected chairman of the Writers' Union, in the same year cultural figures joined the committee to help the starving, and a month later they were arrested and taken to the Lubyanka. Zaitsev was released a few days later, he left for Pritykino and returned to Moscow in the spring of 1922, where he fell ill with typhus. After recovering, he decides to go abroad with his family for health improvement. Thanks to Lunacharsky's assistance, he receives a visa and leaves Russia. At first he lives in Berlin, works a lot, then in 1924 he comes to Paris, meets with Bunin, Kuprin, Merezhkovsky, and remains forever in the capital of the emigre abroad. Zaitsev until the end of his days actively works, writes a lot, is published. He accomplishes his plans long ago - he writes artistic biographies of people dear to him, writers: The Life of Turgenev (1932), Zhukovsky (1951), Chekhov (1954). In 1964 he wrote his last story "The River of Times", which will give the title to his last book. On January 21, 1972, at the age of 91, Zaitsev died in Paris. Buried in the Saint-Genevieve-des-Bois cemetery. Used materials of the book: Russian writers and poets. A Brief Biographical Dictionary. Moscow, 2000.

BORIS ZAITSEV: FATE AND CREATIVITY

************************************************* ************************** From the book "Zaitsev B. K. Autumn light: Stories, stories. M .: Soviet writer. 1990.- 544 p. . ISBN 5-265-00960-4. (Compilation, introductory article and notes by T.F. PROKOPOVA Artist ALEXEY TOMILIN) "*********************** **********************************************! ** If earthly love and death appear in Zaitsev's poetry as beautiful reflections of the eternal spirit of love, then it is not difficult to understand what great love he made life. We do not know a poet who so ardently loved life and all its manifestations. For Zaitsev there is no choice, he does not know the highest and the lowest in human actions and desires. You will not find so-called negative types in him, because he loves everything living too much. He follows his heroes on the heels, he trembles with delight, seeing how they take one or another of the pleasures scattered in life. Pyotr Kogan Boris Zaitsev opens all the same captivating countries of his lyrical consciousness: quiet and transparent. Alexander Blok Zaitsev comes from Turgenev, he is all harmonious, holistic. Roots Chukovsky. The basis and engine of Zaytsev's lyricism is disinterestedness. I don’t think it would be a mistake to say that this is, in general, the spiritual basis and the engine of all true lyricism, and even more: all creativity. The egoist, the money-grubber is always anti-poetic, anti-spiritual, no matter what posture he takes: the rule seems to allow no exceptions. Zaitsev is compassionate to the world, passively sad at the sight of its cruel and bloody troubles, but sadness, and iso-suffering are addressed to the world, and not to himself. Mostly addressed to Russia. Georgin Adamovich "Light wind of time", sweeping away everything, leaves some words untouchable. Flying over Russia, he, undoubtedly, among other, more powerful and burning words, will spare the sad, crystal, lyrical words of Boris Zaitsev, beautiful in their quietness. Julius Eichenwald ********************************************** ************************* * Yves. Bunin Several generations of readers in our country have changed who have never heard such a writer's name: Boris Zaitsev. Only a narrow circle of researchers and book readers knew: next to Bunin and Leonid Andreev, Kuprin and Sergeev-Tsensky, Remizov and Sologub, the fame of this distinctive artist - the poet of prose, thin-lyricist, who found his quiet way in the literature of the beginning of the century and confidently passed her to this day. He published a whole library of books that delighted the most discerning connoisseurs of the art of words. "All Zaitsev" is about seven hundred (!) Titles of works of various genres - novels, novellas, short stories, plays, essays, fictionalized biographies, memoir essays, articles ... Only part of a huge literary heritage Zaitseva entered the book, although a lot of them have been published - more than seventy volumes. The very first - "Rasskazy" - appeared in November 1906 and was instantly sold out. which at that time did not happen often. (By the way, the cover was made by Mstislav Dobuzhinsky, who was already famous at that time.) The St. Petersburg publishing house "Rosehip" had to publish the book in repeated editions in 1907 and 1908. The author included nine lyric-impressionistic etudes and stories (poems, as Zaitsev himself and his critics called them). A. Blok, V. Bryusov, I. Bunin, M. Gorky praised the debutant's collection. It is a great honor for a novice writer to receive the approval and parting words of such literary meters! And again the question: why do we know almost nothing about him? Why only now - after nearly seven decades of oblivion - does his first book come to the Soviet reader? Let us turn for an answer to the fate and creativity of this, in the words of his many contemporary critics, "the bard of the eternal spirit of love", "the poet of cosmic life", "the singer of joy." January 29, 1881 [Hereinafter, the dates of the pre-revolutionary period are given in the old style] in the city of Orel in the family of mining engineer Konstantin Nikolayevich Zaitsev and Tatyana Vasilievna Rybalkina (Zaitseva) a third child appeared: after two daughters - Tatyana and Nadezhda - son Boris. The childhood years of the future writer were held in the village of Usty, Zhizdrinsky uyezd, Kaluga province, where his father ran a mining office. This happy, carefree time many years later will be poetically described by him in the story "Dawn". And here is a typical family evening of that time, which Zaitsev recalls shortly before his death: "The dining room is in a manor house, in the village. A hanging lamp is at the dinner table, which has not yet been set. At the narrow end, his father, merry, combed to the side, reads children aloud. At times, when it’s very funny (to him), he stops, wipes off the non-bitter tears that amuse him with a handkerchief, reads, reads on. We, children, also laugh, because of what, in fact? But the cheerful current comes from the book, and from the father It was written by some kind of Dickens. In antediluvian sobbing (we also have it like that), unknown Mr. Pickwick, with fellow students - various Topmans, Snodgrass - they go somewhere, they are looking for something. to understand why it so amuses us (a sweet, funny and funny world opens up slightly). The complacent phantasmagorist Pickwick, through his beloved father, enters our house, spreads his own welcome spirit "(" Russian Thought ", No. 2784, 1970, April 2). Then, Boris Konstantinovich continues his excursion into childhood, "you expect Captain Nemo as a gift every Saturday (an appendix to" Heartfelt Word "- what a name! ). "As a child he held a booklet in a binding - you leaf through, there are some windmills, a knight on horseback with a spear flies at them ... The book" Don Quixote "has the following property: imperceptibly, but the further, the more it lifts , enlightens and refines. After reading a few pages, you close it with a pure smile, above the ordinary. As if a child caressed you, but the child is special, in uncleanness, musicality and something out of this world. " From Russian writers "Turgenev comes before others." Finally, Leo Tolstoy "spreads out his huge tent ... And this giant keeps you under his roof as long as he wants. It is useless to resist, and there is no desire. On the contrary, charm is continuous." Dostoevsky, however, "the real" comes later. Of course, in the second grade of the Kaluga gymnasium, pulling a satchel in the morning of a gloomy prison company named "classical gymnasium" (ante, apud, adversus ... [Before, about, opposite (lat.)] You get lost, you can get double), you remember "Poor people", "Humiliated and offended", read yesterday evening ... but before "The Idiot", "Demons", "The Brothers Karamazov" is still a long way off, still years to live so that you can truly become proud of your native literature, and you cannot exchange it " From that enthusiastic childhood and adolescence begins for Zaitsev the most witchcraft power, which he happily accepts all his life - the power of the book. In Kaluga, Boris graduated from a classical grammar school and a real school. In 1898, he was inspired by his beloved father, who led the By that time, the Gujon plant, the largest in Moscow (now "Hammer and Sickle"), successfully withstands competitive exams at the Imperial Technical School. However, in this one of the best higher educational institutions in the country, preparing engineering personnel, Boris was only able to study d: he was expelled for active participation in student unrest (he was a member of the strike committee). Again difficult exams, this time to the Mining Institute in St. Petersburg. But here the dreams of the father, who predicted an engineering career for his son, were not destined to come true: he leaves the institute and returns to Moscow, where. Having again successfully passed the exams in ancient languages \u200b\u200b(thanks to the classical gymnasium!), he becomes a student of the law faculty of the university for three years. The youthful odyssey does not stop there: he did not have a chance to graduate from the university - his hobby, which became an inspired act of his whole life, interfered. The first literary experiments of a dreamy young man belong to this period, which he gives to the court and receives with such hope the expected benevolent guidance of the patriarch of criticism and publicism N. K. Mikhailovsky, who edited together with V. G. Korolenko the solid journal of populism "Russian wealth". And in August 1900, he met in Yalta SA. P. Chekhov, to whom Zaitsev retained a reverent attitude throughout his life. In half a century, he will write one of his best books - a lyrical story about the life of Anton Pavlovich Chekhov. The meeting in Yalta had important consequences for the further fate of the failed student-miner. On February 19, 1901, he decided to turn to Anton Pavlovich: “Taking advantage of your kind permission given to me in Yalta in the fall of 900, I, together with this letter, send to your court my last work -“ An Uninteresting History. ”When I was then in Yalta, I thought that I would finish it in October, but it turned out quite differently. Be that as it may, I will look forward to your at least a very short answer. However, there is no need to talk about this, because the person who wrote Konstantin Treplev understands a lot. Only one condition, Anton Pavlovich: for God's sake, write the truth. Yesterday I heard ONE voiceless young singer who was "praised" by the famous tenor; it is known how celebrities praise - they simply regret, but not praise. This feeling is also good , and humane, and this, and that, but it is only sometimes hard when they regret it. And it is harmful. I WILL GO, you then said to me: "If I say that it is bad, then you will not write for two months," there is no need to write, if it is mediocre. So, I expect, though severe, but absolutely sparks New Answer ". And here is the return telegram from Yalta: "Cold, dry, long, not young, although talented" [A. II. Chekhov. Full Coll. Op. Letters. M., 1984, t. 9. S. 526.]. The last two words addressed to the young man by a man and a writer whom he idolized - "although I am talented" - of course, overshadowed all other assessments: what is cold and what is DRY, and what is long and what is not young - because all this is surmountable for the talented. As you can see creative destiny Zaitseva begins safely with the first steps. The decision once firmly made (apparently against the will of his father) to become a professional writer - a decision that arose as an echo of the great spiritual work that captured the mind and heart of a young man - led to unsuccessful attempts at writing. They showed that the young man's dream is not the fruit of enthusiastic arrogance, but a readiness for arduous creative burning. Boris Zaitsev did not leave much luck. These include meeting and friendship for long years with the reporter of the newspaper "Courier" James Lynch, who soon became famous writer Leonid Andreev. July 15, 1901 Andreev published in "Courier" "a small plotless impressionistic-lyrical trifle" [From B. Zaitsev's letter to Ariadne Shilyaeva dated April 15, 1968. I am quoting but book: Ariadna Shilyaeva. Boris Zaitsev and his fictionalized biographies. New York, publication of the Russian book business "Volga", 1971, g. 41. There was a misprint in the caption under the story: instead of "B. Zaitsev" it was printed "P. Zaitsev". “Although P., I wrote it all the same,” he wrote to A. Shilyaevoi on January 27, 1969. Ibid. from. 41] his new friend "On the Road", which heralded the birth of a distinctive prose writer. One after another published in this newspaper poetic sketches and sketches discovered first by Chekhov, and then by Leonid Andreyev, a talented novelist. In 1902, a novice in literature was honored to be accepted into the Moscow literary circle "Wednesday", which included N. Teleshov, V. Veresaev, I. Bunin, L. Andreev, visits to Moscow A. Chekhov, M. Gorky, V Korolenko, F. Chaliapin and others. This is how Nikolai Dmitrievich Teleshov, the founder and chief manager of the circle, recalls this: "Once Andreev brought a newcomer to us. As Gorky brought him to us in his time, now he himself brought a young student to Wednesday in a full uniform jacket with gilded pugs. The young man is a talented man, "Andreev said about him." He published in "Courier" although only two stories "[In the newspaper" Kurier "from 1901 to 1903, seven stories by B. Zaytsem were published.], but it is clear what will come of it sense. Everyone liked the young man. And I liked his story "Wolves" too, and from that evening he became a visitor to "Wednesday". Soon the writer Boris Zaitsev developed from him "[Teleshov N. Writer's Notes. M.," Moscow Worker ", 1980, p. 101.]." ... On Wednesday, "Zaitsev recalls twenty years later, - keep it simple, friendly; a spirit of comradely benevolence prevailed. Even when a thing was reproached, it was done innocently. In general, these were Moscow, friendly and "good" evenings. The evenings are not stormy in terms of spiritual tension, somewhat provincial, but good for their humanitarian tone, clear, friendly air (sometimes very calm). Many kissed as they entered, most were on you (which Andreyev especially loved); gave each other nicknames, patted on the shoulders, laughed, joked; and in the end, according to the ancient custom of Moscow, they dined plentifully. We can say: Moscow is old, hospitable and benevolent. It can also be said that the young writer wanted more youth, excitement and novelty. Nevertheless, Sreda had its own Great Russian, soft and nurturing air. I know that Andreev also loved her. And fate decided that of its members he was the first to go - one of the youngest "[Zaitsev B. Leonid Andreev. - In collection: Book about Leonid Andreev Memories. Berlin - Petersburg - Moscow, ed. 3. Grzhebina, 1922] In the same 1902, the participants of Teleshov's "Sreds" published a collection for young people called "The Book of Stories and Poems", which included Zaitsev's short story "Wolves." For the first time, his name is adjacent to those that made up the literary glory of Russia: Gorky, Bunin, Kuprin, Andreev, Mamin-Sibiryak ... The first successful publications open the way for Zaitsev to any magazines. He is willingly published by Pravda, Novyi Put, Voprosy Zhizn, Sovremennaya Zhizn, Golden Fleece, Pass, "Modern World", "Russian Thought." Ivot, as it were, the first result of a debutant in literature - his three times republished book "Stories" (1906, 1907, 1908). Immediately after its release, he woke up famous: they started talking about him, appeared the first reviews and sketches of creativity. We will name and cite the most important of them. Valery Bryusov was among the first to notice the book by B. Zaitsev and published a review in the "Golden Fleece" (by the way, it was surrounded by an interesting neighborhood - new books by A. Blok, I. Bunin, V. Bryusov). Characterizing the creative manner of the newcomer with subtle insight, he wrote: "Mr. Zaitsev's stories are lyrics in prose, and, as always in lyrics, their whole life force is in the faithfulness of expressions, in the brightness of images. G. Zaitsev, apparently, realizes the limits of his talent, and all his creative attention is directed to primacy, to the sharpness of the syllable, to the depictiveness of words.Among the images given by Mr. Zaitsev there are new and successful ones that show familiar objects on a new side - and this is the main value of his poetry. .. "And a summary of the meter:" We will have the right to expect from him excellent examples of lyrical prose, which is still so scarce in Russian literature "[" Golden Fleece ", 1907, No. 1]. A.G. Gornfeld: "His words are smart, observant, gentle and definite, - like the lake he talks about in" Quiet dawns":" If you look closely there, it begins to seem that you will go out somewhere through and through, the eye is drowning in this lake. "His stories are full of something unspoken, new: as there is air in a good picture, so in his stories there is a psychological atmosphere - and sometimes it seems that it is precisely this aerial perspective of mood that is the most important subject of his image. He writes with small strokes, dots of insignificant details, lightly thrown but thoughtful epithets; and often, often these strokes illuminate to us the content of a phenomenon that we barely pondered, and translate into consciousness that which was vaguely felt beyond its threshold "[Gornfeld AG Lyrics of the cosmos. - In collection: Books and people. Literary conversations. I. SPb., Ed. "Life", 1908, p. twenty.]. Alexander Blok: "There is a young writer among the" realists "who, with hints, still distant, reveals a living, spring earth, playing with blood, flying air. This is Boris Zaitsev" [Blok A. On Realists. op. v8-mi t. M., 1967, t. 5, p. 124.]. And in his "Notebooks" on April 20, 1907, Blok notes: "Zaitsev still prepares the background - matte visions, and when in the sun - so transparent. If he is really creative new realism (as the critics of that time considered him. - T. P.), then let him spread his variegation on this background "[Blok A. Sobr. op. in 6 volumes. M., 1982, vol. 5, p. 115.]. And finally, in the article "Literary Results of 1907" he concludes: "Boris Zaitsev opens all the same captivating countries of his lyrical consciousness: quiet and transparent" [Blok A. Sobr. op. in 8 volumes, v.5, p. 224.]. M. Gorky, having read Zaitsev's book of stories, calls him in a letter to Leonid Andreyev (in August 1907) the first among those with whom he could do good compilations "Knowledge", for people like him "love literature sincerely and ardently, and do not dress in it in order to draw the attention of the reader to the insignificance and beggarness of their" I. "However, in another letter to A.N. Tikhonov (A. Serebrov) , written at the same time, - Gorky expresses his dislike of Zaitsev's creative manner: “You seem to know B. Zaitsev, and you succumbed to his manner of expressing your hysterical joy of life a little? Come on, I advise you. There is such a state of mind, which medicine calls: "the hope of phthysics" - Zaitsev's source of inspiration is precisely this hope "[Gorky M. Sobr. Soch. In 30 volumes. M., 1955, vol. 29, p. 85. It should be noted here that the majority of critics who analyzed Zaitsev's creativity, like Gorky, but without his evil sarcasm, it is the joy of life, precisely the bright, optimistic beginning that is so vividly manifested in every Zaitsev page, considered the main merit of his stories, stories, novels , plays. "Zaitsev managed to love this joy and happiness of man more than the whims of his soul, or, rather, he tuned his soul that all her movements became responses of this joy and this happiness," wrote P. Kogan. Zaitsev hears the thrill of life in everything, his soul responds to the joy of everything living. And the "free mirror body" of the river, and the gray dust, and the smell of tar, all tell him the same about the joy of life spilled in nature. He loves this joy so much, he feels it so clearly that the tragic life cannot disturb its bright course. Sad is only a companion of happiness, and the meaning and purpose in this latter. And whoever owns this great ability to love joy, before him is powerlessly sorrowful and sick. With this bright look Zaitsev looks at all the feelings of people "[Kogan P. Essays on the history of the latest Russian literature. Contemporary. Zaitsev. Vol. 3, issue 1. M., 1910, pp. 177, 181-182.] K. I. Chukovsky, who appeared at the beginning of the century as a sharp, discerning critic, having a keen aesthetic vision, but carried away beyond measure and therefore subjective, desperately argued with Zaitsev, rejecting his preaching of "spontaneity" that had swallowed a person, transcendence, sacrifice, admitted , however, the high, conquering power of his life-affirming poetic gift. His poetry, he wrote, "is so painfully beautiful, and Zaitsev is a delightful poet, but our misfortune, our curse is that we are all the same Zaitsevs!" Just imagine for a moment a huge crowd, the whole of Russia, from Boris Zaitsevs alone, the Zaitsevs sow and reap, the Zaitsevs sit in departments, the Zaitsevs sell, the Zaitsevs buy, but this is our greatest suffering and our greatest weakness! Melting, withering, niknut, black-nut-flimsy, wax figures - not one is standing! And, please, don't bring it to the fire, and it will drip wax. And at the same time they still smile: oh, how nice it is to melt! "[Chukovsky K.I. Collected works in b-tn t. M.,! 969, vol. 6, p. 324.] examples when the one who published only the first book immediately became on a par with those whose literary reputation had long been established.All the reading public learned about Boris Zaitsev, he is included in the lists of prospective employees and authors of new magazines and publishing houses, they exchange impressions about him in letters and articles A. Bely and I. Bunin, A. Lunacharsky and Y. Aykhenvald, A. Kuprin and F. Sologub, E. Koltonovskaya and Ellis (L. L. Kobylinsky), G. Chulkov and L. Andreev. Invites a beginning writer to lunch and Gorky himself, who immediately orders him a translation of Flaubert's drama "The Temptation of St. Anthony." Boris Zaitsev liked the order, and he fulfills it with enthusiasm. The new work is published in 1907 in the 16th book of Gorky's collections "Knowledge" and in the same year it comes out as a separate edition. Lunacharsky estimated this translation as "a great achievement Ie "[Lun and chars to and A. V. Articles about literature. Moscow, 1957, p. 640.]. Under the direct influence of Flaubert's drama, Leonid Andreev wrote his "Eleazar", which caused heated controversy, but received Gorky's approval for its high literary merits. In 1906, Zaitsev, together with S. Glagol, P. Yartsev, Ellis, S. Muni (Kisein), founded the literary group "Zori", and soon a magazine began to be published under this name, which, however, existed for only three months: after all, it was a revolutionary year, when new editions lived for a very short time. A. Bely, A. Blok, S. Gorodetsky, P. Muratov, A. Remizov, V. Khodasevich collaborated in Zoryakh ... The Moscow apartment of B. K. Zaitsev and V. A. Oreshnikova (Zaitseva) "in the house of the Armenians, a ship rising at the corner of Spiridonovka to Granatnoye", serves at this time as a place of literary meetings, in which K. Balmont, S. Gorodetsky, S. Krechetov, P. Muratov, F. Sologub, V. Strazhev. Here "on the fourth of November 1906, - recalls V. N. Muromtseva-Bunin," I really met Ivan Alekseevich Bunin "[Muromtseva-Bunina V. N. Life of Bunin. Paris, 1958, p. 170.]. Ivan Alekseevich and Vera Nikolaevna Bunin, Boris Konstantinovich and Vera Alekseevna Zaitsev will be destined from this time to become close family-like, make friends and walk hand in hand until the last days of their big lives, sharing joys and adversities with each other, at times quarreling and quickly reconciling. Bunin, Boris Konstantinovich recounted many years later, "entered my life as a sign of poetry and literature: from this side, and remained in my memory. He always had the artist's charm - this could not but act" [Zaitsev B. Moscow, p. 44.] In 1907, Gorky made attempts to strengthen the composition, improve the content of the collections "Knowledge". He invites L. N. Andreev to head this work. “Since the fall, I have been moving to St. Petersburg,” writes Leonid Nikolaevich A.S. Sera-fimovich on January 22, 1907, “and become the editor of Znaniev's Collections.” Both Gorky and Pyatnitsky, after lengthy conversations with me, finally felt And I want to hire the whole company to work: you, Chirikov, Zaichik<Б. К. Зайцева) - сообщасоорудить такие сборники, чтобы небу жарко стало! (...) В сбор-нике будуттолько шедевры"["Московский альманах", I, М.-- Л., 1926, с. 299.]. Летомэтого же года Горький делится с Андреевым мыслями о программе намечаемыхперемен: "Сборники "Зна-ние" - сборники литературы демократической и длядемократии - толь-ко с ней и ее силою человек будет освобожден. Истинный,достойный человека индивидуализм, единственно способный освободить личностьот зависимости и плена общества, государства, будет достигнут лишь черезсоциализм, то есть - через демократию. Ей и должны мы служить, вооружая еенашей дерзостью думать обо всем без страха, говорить без боязни... Зайцев, Башкин, Муйжель, Ценский, Лансьер (очевидно, имеется в видухудожник Е. Е. Лансере.- Т. П.), Л. Семенов и еще некоторые из недавних -вот, на мой взгляд, люди, с которыми ты мог бы сделать хорошие сборники"[Переписка М. Горького в 2-х т. М., 1986, т. 1, с. 345.] Однако Горькому и Андрееву не удалось найти общую, приемлемую для обоихидейную платформу, и Андреев от редактирования знаньевских сборниковотказался. Борис Зайцев в 1907 году принял предло-жение стать со второгономера соредактором (вместе с Л. Андреевым) альманахов издательства"Шиповник", возглавляемого 3. И. Гржебиным и С. Ю. Копельманом. Совсем недавно, весной 1902 года, о "своем" журнале мечтал А. П.Че-хов. Вот что вспоминает Скиталец: - Надо журнал издавать! Хороший новыйжурнал, чтобы всем там собраться! На этот раз Чехов не в шутку, а всерьеззаговорил о создании нового журнала или периодически выходящих альманахов.Мысль эта всем понравилась. - Хорошо бы без буржуя обойтись! Безредактора-издателя! - Самим дело повести, на паях! Товарищество писателейучредить!" [Скиталец. Повести и рассказы. Воспоминания. М., I960, с. 363.] "Чтобы всем там собраться" - с этой чеховской мечтой и повели дело в"Шиповнике" его новые редакторы Леонид Андреев и Борис Зайцев. В этихальманахах удалось объединить лучшие писательские силы того времени: и"знаньевцев" (в лице Андреева, Бунина, Гарина-Михайловского, Куприна,Серафимовича), и тех, кто далеко не во всем разделял их позиции (Блок,Брюсов, Городецкий, Зайцев, Муижель, Сергеев-Ценский, Сологуб, Чулков). Обэтом новом, по существу бес-программном писательском объединении АндрейБелый сказал так: "Полуимпрессионизм, полуреализм, полуэстетство,полутенденциозность характеризуют правый фланг писателей, сгруппированныхвокруг "Ши-повника". Самым левым этого крыла, конечно, является Л. Андреев.Ле-вый фланг образуют откровенные и часто талантливые писатели, дажетипичные символисты. Все же идейным "credo" этой левой группы явля-етсямистический анархизм" [Белый Андрей. Символизм и современное русскоеискусство. "Весы", 1908, No 10, с. 44.]. Беспрограммность, попытку конгломератно объединить практическинесоединимое осуждает и Блок: "Шиповник" высказывает свое располо-жениеАндрееву и Куприну с одной стороны, Сологубу и Зайцеву с другой, Гарину,Серафимовичу, Сергееву-Ценскому и Муйжелю с третьей, Баксту, Рериху, Бенуа иДобужинскому с четвертой, русским поэтам-симво-листам с пятой, французскиммистическим анархистам с шестой, Метерлинку с седьмой и т. д. Нечего иговорить, как мало все это вяжется между собою: как будто нарочнопредставляешь все несогласия русского интеллигентного искусства пред лицомнезнакомого ему многомиллион-ного и в чем-то тайно, нерушимо, от векасогласного между собою - народа" [Блок А. .Литературные итоги 1907 года.Собр. соч. в 8-ми т., т. 5, с. 224.]. Вместе с тем и альманаху "Шиповник" изнаньевским сборникам, соревнуясь и соперничая, существовать суждено былодолго. Они сыграли видную роль в консолидации литературного движения впериод между двумя революциями. В "Шиповнике" и Борис Зайцев публикуетлучшие свои вещи этого периода: рассказы "Полковник Розов", "Сны", "Заря",повесть "Аграфена", а также пьесы "Верность", "Усадьба Ланиных", "Пощада". В 1912 году Зайцев вступает в литераторский кооператив"Книго-издательство писателей в Москве". Некоторые отнеслисьнастороженно-критически к идее создания нового писательского предприятия.Одному из них (Муйжелю) Горький вынужден был пояснить: "А по поводумосковского книгоиздательства, в члены коего я, вероятно, вступлю, вы, какмне думается, осведомлены неверно. Махалов - это Разумовский, автор книги оГамлете и нескольких пьес. К" - Телешов, Бунин, Найденов, Зайцев, Вересаев,Юшкевич и т. д. Все они - члены-вкладчики, компа-ния, как видите, не дурная"[Архив А. М. Горького. Письмо Муйжелю, датированное августом 1912 года. 15]. А вот интервью, данное 6 сентября 1912 года Буниным "Одесскимновостям": "Гостящий теперь в Одессе академик И. А. Бунин сообщаетнебезынтересные новости. В Москве недавно организовался кооператив подназванием "Книгоиздательство писателей", предполагающий выпуск ряда книготдельных писателей, а также сборников. В издательство это вошли Бунин,Телешов, Шмелев, Карзинкин, Зайцев, Юшкевич и др. Редактором издательстваназначен Вересаев. Ставя себе задачей работу вне всяких партийных уз,издательство отмежевывается лишь от модер-низма, предполагая придерживатьсяисключительно реалистического направления". В этом книгоиздательстве, в сборниках "Слово", Зайцев печатает такиепроизведения, ставшие в его творчестве веховыми, как повесть "Голубаязвезда", рассказы "Мать и Катя", "Студент Бенедиктов", "Путники". Здесь женачинает выходить его первое Собрание сочинений в семи томах, а такжепродолжают издаваться однотомники его расска-зов, повестей, пьес. 8 апреля 1912 года Зайцев принял участие в благотворительном спектакле"Ревизор", поставленном членами литературно-художественно-го кружка (сбор впользу пострадавших от неурожая). Почти все роли исполняли журналисты илитераторы, в их числе: Брюсов (Коробкин), Телешов (Держиморда), Зайцев(купец). В журнале "Рампа и жизнь" затем в трех номерах появились рецензияна этот спектакль, фото-снимки, рисунки, шаржи. В этом же году, наконец, официально оформляется его брак с ВеройАлексеевной: ей удалось добиться развода со своим первым мужем, от которогоу нее был сын Алексей. А 16 августа рождается дочь Наташа. На фоне этихсобытий личной жизни Зайцев завершает напряженную работу над первым своимроманом "Дальний край" - итог многолет-них раздумий над судьбамиромантически-восторженных молодых лю-дей, загоревшихся идеей революционногопереустройства жизни Рос-сии. К этому времени относится вспыхнувшее в нем под влияниеммного-численных поездок в Италию увлечение "Божественной комедией" Дан-те,-увлечение, захватившее его на всю жизнь. Он начинает переводить "Ад". Вдальнейшем Зайцев напишет о великом флорентийце и его поэме книгу, котораявыйдет в 1922 ГОДУ в московском издательстве "Вега" и в 1929 году впарижском журнале "Современные записки". В парижской газете "Возрождение" в1928 году будут опубликованы его переводы третьей и пятой песен "Ада", а впарижском сбор-нике "Числа" (1931) -- песнь восьмая. В 1961 ГОДУ Зайцевиздаст свой перевод "Ада" и статью - размышление о гениальной поэме Дантеотдельной книгой. К 1913 году относится одна из серьезных размолвок Зайцева с Буни-ным, вкоторой каждый был по-своему прав, поскольку исходил из приня-тых для себяэстетических канонов. Едва ли не самый крупный художник начала века,названного в русской литературе "серебря-ным", Бунин до конца своих днейоставался убежденным приверженцем того пути, который был утверждендостижениями наших классиков "золотого" XIX столетия: ему чуждо было то, чтосоздавали, напри-мер, его великие современники Блок и Андрей Белый, неговоря уж о Леониде Андрееве, Бальмонте, Брюсове, Сологубе и других яркихпредста-вителях литературы поиска и эксперимента. Скандал разразился 6октяб-ря 1913 года, когда Бунин на юбилее "Русских ведомостей" выступил не страдиционной - юбилейно-елейной -- речью, каких немало успели произнести тутдо него, а заявил, что за последние двадцать лет "не создано никаких новыхценностей, напротив, произошло невероятное обнищание, оглупение и омертвениерусской литературы", "дошли до самого плоского хулиганства, называемогонелепым словом "футуризм". Это ли не Вальпургиева ночь!" [Бунин Иван.Литературное наследство. М., 1983, т. 84, кн. I, с. 319--320.] "Прав ли Бунин?" - под таким заголовком газета "Голос Москвы" провеласреди писателей анкетный опрос. Вот ответ - возражение Бо-риса Зайцева,опубликованное 13 октября: "При всем моем глубоком уважении к И. А. Бунину,решительно не могу согласиться с его оценкой литературы (и культуры) нашеговремени... Для того, кто осведомлен и не предубежден, ясно, что настоящаятвердыня современной русской литературы - именно ее лирическая поэзия,давшая в лице Бальмонта, Бунина, Блока, Сологуба, Андрея Белого и некоторыхдругих образцы искусства, очень далекие от улицы и хулиганства" [Там же. с.324.]. Эта же газета опуб-ликовала решительные несогласия с БунинымБальмонта, Балтрушайти-са, Брюсова, Арцыбашева. В. Брюсов заявил, что речи не слышал, так как в этот момент вы-ходил иззала, но в изложении газет "речь была просто вздорной, потому чтообнаруживала полное незнакомство с задачами литературы вообще и с развитиемрусской литературы за последнее время. По этому изложе-нию выходит, будто И.Бунин смешал в одно все то, что составляет гордость нашей литературы запоследнее десятилетие, чем обусловлен, например, давно небывалый у нас (сэпохи Пушкина) расцвет лирики, с явлениями действительно уродливыми ислучайными. Но, зная И. А. Бу-нина как человека умного и следящего залитературой, я не могу допус-тить, чтобы его речь была передана правильно". Однако оправдательные ссылки на неточности газетного изложения никомуне помогли: Бунин в следующем же номере "Голоса Москвы" категорично отвелкритику в свой адрес каждого из высказавшихся о его речи. Спор о ценностяхистинных и мнимых в литературе того време-ни, вспыхнувший по конкретномуповоду, не погас. Ему суждено было продолжаться еще долго. Более того, волныего докатились и до наших дней, разделяя так же решительно сторонников ипротивников того нового, что рождалось в искусстве начала века. Под десятками произведений Зайцева стоит пометка: "Притыкино". Начинаяс 1905 года, если не ранее, до 1922 года в этом живописном приокском краю -в Каширском уезде Тульской губернии, в отцовском доме, Зайцев подолгу живети работает. Здесь застала его весть о начав-шейся первой мировой войне,здесь через два года, летом 1916-го, полу-чает повестку о мобилизации.Тридцатипятилетний писатель, с первых своих рассказов выступивший противжестокости и насилия, гуманист, боровшийся за торжество светлого и разумногов человеке, по прихоти судьбы надевает вместе с безусыми юнцами погоныкурсанта Алек-сандровского военного училища в Москве, а в апреле 1917-го онофицер запаса 192-го пехотного полка Московского гарнизона. Революционный 1917 год Зайцев, наряду, впрочем, с многими и многимисотнями литераторов, людей искусства, воспринял как "конец всего того изыбкого и промежуточно-изящно-романтического, что и был наш склад душевный".Это фраза из очерка Зайцева "Побежденный" о встречах с Александром Блоком.Нет, не Блок, а Зайцев, хотя и не высту-павший против революции, оказался еюпобежденным, ею поверженным. Он по инерции продолжает заниматьсялитературной работой, присталь-но, но отстраненно вглядывается в события,перестраивающие при-вычный для него мир, пытается найти в нем место длясебя. Дается ему все это с трудом, многое в свершающемся его возмущает,оказы-вается неприемлемым. "Годы же трагедий,- напишет Зайцев четверть века спустя,- всеперевернули, удивительно "перетрясли". Писание (в ближайшем време-ни)направилось по двум линиям, довольно разным: лирический отзыв насовременность, проникнутый мистицизмом и острой напряженностью ("Улица св.Николая") -и полный отход от современности: новеллы "Рафаэль", "Карл V","Дон Жуан", "Души чистилища". Ни в них, ни в одновременно писавшейся"Италии" нет ни деревенской России, ни поме-щичьей жизни, ни русскихдовоенных людей, внуков тургеневских и детей чеховских. Да и вообще русскогопочти нет. В самый разгар террора, крови автор уходит, отходит отокружающего - сознательно это не дела-лось, это просто некоторая evasion[Бегство (франц.).], вызванная таким "реализмом" вокруг, от которого надобыло куда-то спастись" [Зайцев Б. С) себе. Литературно-политические тетради"Возрождение! Париж, октябрь 1957. No 70.]. С июня по декабрь Зайцев сотрудничает в еженедельнике"Народо-правство", редактировавшемся его давним другом и соратником подругим изданиям Г. И. Чулковым. Вместе с Н. А. Бердяевым, Б. П.Вы-шеславцевым и Г. И. Чулковым участвует в работе Московскойпросветительской комиссии, которая издавала серию популярных брошюр (в ихчисле вышла и "Беседа о войне" Зайцева). В однодневной газете"Сло-ву-свобода" Клуба московских писателей 10 декабря 1917 года он печатаетполитический очерк "Гнет душит свободное слово. Старая, старая история...". 1918 год для Зайцева начинается радостным событием: "Книго-издательствописателей в Москве" пятым изданием выпускает его книгу "Тихие зори", котораястановится первым томом его нового собрания сочинений. В этом же годувыходят второй том ("Полковник Розов") и третий том ("Сны"). Вместе с Б.Грифцовым, А. Дживелеговым, II. Муратовым, И. Новиковым, М. Осоргинымучаствует в Studio Jtaliano ("Итальянском обществе") - кружке, занимавшемсяизучением и по-пуляризацией великого наследия в литературе и искусстве,"нечто вроде самодельной академии гуманитарных знаний" [Зайце в Борис.Далекое. Вашингтон, 1965, с. 92.]. "Один из самых ужасных годов моей жизни"-так о 1919 годе ска-жет черезмного лет Зайцев. 19 января умирает в Притыкино его отец. 1 октябряарестован Алексей Смирнов, сын Веры Алексеевны Зайцевой от первого мужа,который обвинен в участии в заговоре и расстрелян. Рушится мир, в которомЗайцев полнокровно и деятельно жил и к которому он привык. БорисКонстантинович, похоронив отца, остается в Притыки-но, пишет здесьочерки-воспоминания о своих поездках еще в довоенную пору в полюбившуюся емуИталию. "Книгоиздательство писателей в Москве" в этом году выпускает егоседьмую книгу рассказов "Путники", в которую вошло лучшее из написан-ного имв последнее двухлетие. Здесь его превосходные новеллы "Осен-ний свет" и"Путники", эссе о деревенских дурачках, юродивых и бла-женных "Люди Божие",пьеса "Ариадна", стихотворение в прозе - раздумье о человеческой судьбе"Призраки" и, наконец, повесть "Голу-бая звезда", которую он считал "самойполной и выразительной" из первой половины своего пути, "это завершениецелой полосы, в некотором смысле и прощание с прежним. Эту вещь моглапородить лишь Москва, мирная и покойная, послечеховская, артистическая иотчасти богемная, Москва друзей Италии и поэзии.." ("О себе"). В 1921 году происходит важное в его жизни событие: московскиелитераторы избирают его председателем Союза писателей (вице-предсе-дателямистали Николай Бердяев и Михаил Осоргин). В этом же году он активно работаетв Книжной лавке писателей, торгуя старыми и новыми книгами вместе с А.Белым, Н. Бердяевым, Б. Грифцовым, М. Осоргиным и другими. 21 июля Зайцев,Осоргин, Муратов, Дживелегов и другие деятели культуры вступают воВсероссийский комитет помощи голодаю-щим (Помгол), а через месяц ихарестовывают и отвозят на Лубянку. Однако ввиду несуразности обвиненийЗайцева и Муратова уже через несколько дней освобождают. Вконец расстроенныйи обескураженный арестом, Борис Константинович уезжает в свое спасительноеПритыкино, понимая, что за первым арестом в эти времена неминуем и второй,кото-рый, кто знает, может стать последним: ведь только что безвинно аресто ван и расстрелян поэт Николай Гумилев и с ним еще шестьдесят одинчеловек. В Москву Зайцев возвращается лишь весной 1922 года и здесь тяжелозаболевает сыпным тифом. Двенадцать изнурительных дней и ночей проходят длянего между жизнью и смертью. Наконец наступает перелом в болезни ивыздоровление. Обессиленный и изнемогший Борис Констан-тинович решает хотябы на короткий срок для поправки здоровья вы-ехать с семьей за границу -подальше от голода и житейской неустроен-ности. Необходимую для этого визуон получает благодаря вмешательст-ву А. В. Луначарского, Л. Б. Каменева исодействию Ю. К. Балтрушайти-са. Но фактически это была виза на добровольнуювысылку из Рос-сии. В 1922 году такую же визу - "для поправки здоровья" -получи-ли многие сотни: высылка интеллигенции приобрела массовый характер, иэто оказалось спасением: большинство оставшихся вскоре попали под сталинскуюгильотину. Зайцев впоследствии об этом вспоминал: "Осенью 1922 г. почти всеправление нашего Союза (московского Союза писате-лей.- Т. П.) выслали заграницу, вместе с группой профессоров и писате-лей из Петрограда. Высылкаэта была делом рук Троцкого. За нее выслан-ные должны быть ему благодарны:это дало им возможность дожить свои жизни в условиях свободы и культуры.Бердяеву же открыло дорогу к мировой известности" [Зайцев Борис. Далекое, с.115. ]. Будучи исконно русским человеком, любившим Россию, Зайцев не без болипокинул ее. Но не осталось уже ни физических, ни духовных сил бороться захотя бы простейшие условия для жизни, для работы. Он был в числе тех, кто непонял революцию, кого устрашил ее размах, драматизм событий, нахлынувших ина него. Первое лето на чужбине Зайцев проводит в Берлине и в курортнойместности близ Штеттина, поправляя здоровье, приходя в себя после тифа ижитейских треволнений. Здесь он встречается с А. Н. Толстым, начинает писатьсвой второй лирический роман "Золотой узор", который частями сразу жепубликуется в парижском ежемесячном журнале "Современные записки". Вскореему дают понять, что его возвращение в Россию и невозможно, и нежелательно.Так пришло и его пожизненное изгнанничество. Однако "годы оторванности отРоссии оказались годами особенно тесной с ней связи в писании. За ничтожнымиисключениями,- вспоминает много лет спустя Борис Константинович в одной изавто-биографий,- все написанное здесь мною выросло из России, лишь Рос-сиейи дышит" [Зайцев Борис. О себе.]. Осенью 1922 года покинуть страну - вследза Б. Зайцевым, но теперь уже не добровольно, а принудительно --предлагается Ю. Айхенвальду, Н. Бердяеву, Б. Вышеславцеву, М. Осоргину, Ф.Степуну... Все они приезжают в Берлин, ставший первым пристанищем длярусской эмиграции, "неким русско-интеллигентским центром" [Зайцев Борис.Далекое, с. 115.]. Здесь же по раз-ным причинам и обстоятельствамоказываются А. Белый, Н. Берберо-ва, П. Муратов, Б. Пастернак, А. Ремизов,А. Толстой, В. Ходасевич, М. Цветаева, В. Шкловский, И. Шмелев, сотни другихдеятелей куль-туры и науки. Одним рано или поздно удастся вернуться народину, другие так и окончат свои дни на чужбине, преданные полномузабве-нию в России. Лишь теперь некоторые из них приходят к нам из небытиясвоими книгами, музыкой, живописными полотнами, научными трудами. Русская колония в Берлине живет хотя и трудно, бедно, но дружно.Встречаются почти ежедневно на литературных собраниях в кафе Ланд-граф,называвшемся Русским клубом или Домом Искусств, одним из организаторовкоторого стал Зайцев. Борис Константинович некоторое время сотрудничает,зарабатывая на жизнь, в ежедневной газете А. Ф. Ке-ренского "Дни" и вжурналах "Жар-птица" и "Воля России". Кстати, в "Днях" Зайцев публикуетпервые очерки своего писательского днев-ника под названием "Странник"(переименованного впоследствии в "Дни"). Первый год пребывания на чужбине завершается выходом трех томов егонового семитомного собрания сочинений (последние три тома выйдут в следующемгоду). Это издание - поистине царский подарок его давнего друга и соратникаеще по "Шиповнику" 3. И. Гржебина, который по инициативе Горького здесь, вБерлине, печатает и высылает в Россию книги лучших русских и советскихписателей. Кроме того, берлинским издательством "Слово" переиздается егороман "Дальний край" (в гржебинском Собрании сочинений - четвертым томом -он так и не вы-шел). В марте 1923 года Зайцева избирают вице-председателем берлин-скогоСоюза русских писателей и журналистов (возглавлял Союз И. В. Гессен). В тоже время начинается его многолетнее сотруд-ничество в парижскомобщественно-политическом и литературном журна-ле "Современные записки", чтобыло, как утверждает Н. Берберова, "своего рода знаком эмигрантскогоотличия". "Это издание,- вспоми-нает она,- несмотря на его редакторов,которые ничего в литературе не понимали, и, может быть, благодаря давлениюна редакцию самих сотрудников стало значительным именно в своей литературнойчасти" [Берберова Н. Курсив мои.-"Октябрь", 1988, No 12. с. 191.] Здесь за семнадцать лет (в 1940 году, в дни оккупации Парижафашис-тами, журнал перестал выходить) напечатано несколько десятковпроиз-ведений Зайцева, в том числе романы "Золотой узор" и "Дом в Пасси",повесть "Анна", новеллы "Рафаэль", "Улица св. Николая", "Странноепутешествие", первые главы тетралогии "с автобиографическим оттен-ком" (похарактеристике автора) "Путешествие Глеба" и первая из его литературныхбиографий "Жизнь Тургенева". Кроме того, здесь мы впер-вые встречаем еговоспоминания о Блоке, Бальмонте, Юшкевиче, статьи "Жизнь с Гоголем", "Дантеи его поэмы", рецензии на книги и новые произведения И. Бунина ("Солнечныйудар"), П. Муратова ("Образы Италии", трехтомный труд, посвященный Зайцеву),Н. Тэффи ("Горо-док"), Мих. Осоргина ("Сивцев Вражек"). В канун Нового, 1924 года Зайцев приезжает в Париж, встречается здесь сИ. Буниным, Д. Мережковским, 3. Гиппиус, А. Куприным, И. Шмелевым, А.Ремизовым, К. Бальмонтом, Тэффи, М. Алдановым. А через две недели БорисКонстантинович с женой Верой Алексеевной и дочерью Натальей поселяется встолице эмигрантского зарубежья теперь уже надолго-без малого на полвека. 13августа Зайцевых навещают Иван Алексеевич и Вера Николаевна Бунины,приглашают к себе на виллу Бельведер в Грассе. С этого временивозобновляются, укрепляются, становятся более искренними и доверительными ихдруже-ские встречи и переписка. Зайцев внимательно следит за всем, что пишети публикует его великий друг. В свою очередь и Бунин заинтересованнорасспрашивает Зайцева, как тот воспринял ту или иную его вещь, сове-туется сним. "Напиши: был ли ты когда-нибудь на "Капустнике" Художествен-ного театраи не наврал ли я чего про этот "Капустник" в "Чистом поне-дельнике"? -сомневается Иван Алексеевич.- Я на этих "Капустниках" никогда не был..."[Бунин И. А. Собр. соч. в б-ти т. М., 1988, т. 5, с. 626.] Вот Зайцев прочитал бунинский рассказ "Поздний час" и сразу жеотправляет письмо на виллу Бельведер: "Сколько раз все писали лунные ночи, атут все свежо, богато, сильно - и общий дух превосходен - и смерть, ивечность, и спиритуальность: одним словом (...) высокая поэзия" [Там же, с.614. ]. "Друг,- снова пишет Зайцев Бунину,- "Мистраль" - великолепно!Принадлежит к лучшим партиям гроссмейстера (так пишут о шахматах). Нет,серьезно,- словно бы извиняется Борис Константинович за возмож-нуюнеумеренность своих похвал,- это даже выше "Холодной осени". Какая-тосовершенно особенная, твоя линия, необыкновенно тебе удаю-щаяся (в нейсчитаю: "Воды многие", "Цикады", "Поздней ночью" [Там же, с. 632.] ("Позднийчас".- Т. П.). "Дорогой, милый Борис,- отвечает Бунин на письмо Зайцева о романе"Жизнь Арсеньева",- прости, что поздно благодарю тебя и за услугу и задобрые слова насчет моего писания. Я сейчас отношусь к себе так болезненно,так унижаю себя, что это была большая радость - услыхать - да еще от тебя -одобрение" [Цитирую по изд.: Б а б ор е ко Александр. Златое древо жизни."Альма-нах библиофила", выпуск 12. М., "Книга", 1982, с. 83.]. А вот Иван Алексеевич делится с Зайцевым посетившими его сомнениями впрежних оценках творчества их давнего общего друга - Леонида Андреева:"Дорогой братишка, целую тебя и Веру, сообщаю, что вчера начал перечитыватьАндреева, прочел пока три четверти "Моих записок" и вот: не знаю, что дальшебудет, но сейчас думаю, что напрасно мы так уж его развенчали: редкоталантливый человек..." [Там же.] История полувековой дружбы этих двух верных рыцарей русской литературы- тема для особого исследования, тема благодарная и зна-чительная каквысокий нравственный урок, как пример подвижнического служения великомуискусству слова. Много светлых страниц этой дружбы открывает также большаяпереписка их верных подруг, двух Вер. Уже в конце жизни своей БорисКонстантинович предпринимает попытки издать эту переписку, даже публикуетчасть ее в "Русской мысли" ("Повесть о Вере") и в "Новом журнале" подназванием "Другая Вера", но пол-ностью замысел так и осталсянеосуществленным. В творческих исканиях Бориса Зайцева едва ли не основноеместо всегда занимало художественное и философское постижение духовности,его идейно-нравственного смысла и истоков. "Для внутреннего же моего мира,его роста,- вспоминает он, например, о днях своей юности,- Владимир Соловьевбыл очень важен. Тут не литература, а приоткрытие нового в философии ирелигии. Соловьевым зачитывался я в русской деревне, в имении моего отца,короткими летними ночами. И случалось, косари на утренней заре шли на покос,а я тушил лампу над "Чтением о Богочеловечестве". Соловьев первый пробивалпантеистическое одея-ние моей юности и давал толчок к вере" ["Зайцев Бор ис. О себе.]. Вот откуда у Зайцева ореол мистичности, присутствующий почти вовсех его вещах как необходимейший орнамент, окрашивающий и во мно-гомобъясняющий поступки и размышления его героев. Эта мистич-ность какпроявление одухотворенности поднимает, возвышает создавае-мые им образы икартины жизни до уровня надмирности, космичности, общезначимости (что АндрейБелый назвал "переживанием пре-вознесенности над миром", "ощущением горнейозаренности", когда "мистическая нота топится в экстазе образности" [Б е лыйАндрей. Стихотворения. Берлин-Петербург--Москва, изд-во 3. И. Гржебина.1923. с. 13.]). Этот художественный прием, точнее - способ художественногопознания мира и человека в соче-тании с поэтическим импрессионизмом открыт иразработан Зайцевым глубоко и всесторонне, проиллюстрирован им в самыхразнообразных жанрах - от эссе, новеллы, очерка до романа, пьесы,художественного жизнеописания. В 1924 году Зайцев снова увлекаетсяхудожественным и философ-ским исследованием духовности, его корней и сути,на примере высоко-нравственного жития лесного отшельника, одного из самыхстрастных в нашей истории патриотов земли русской Сергия Радонежского,вооду-шевившего русское воинство во главе с Дмитрием Донским на сверше-ниевеликого подвига в Куликовской битве - предвестнице освобожде-ния Руси оттрехвекового монголо-татарского ига. 8 октября глава из рождающейся книгипубликуется в парижской газете "Последние новос-ти", а в 1925 году выходит исама книга. "...Сергий одинаково велик для всякого. Подвиг его всечеловечен,-утверждает на первой же странице своего житийного повествова-ния БорисЗайцев.- Но для русского в нем есть как раз и нас волную-щее: глубокоесозвучие народу, великая типичность - сочетание в одном рассеянных чертрусских. Отсюда та особая любовь и поклонение ему в России, безмолвнаяканонизация в народного святого, что навряд ли выпала другому". К сожалению, не все поняли и приняли эти художественные и философскиеискания Зайцева. В их числе был и Горький. 3 июня 1925 года он из Соррентопишет К. А. Федину: "С изумлением, почти с ужасом слежу, как отвратительноразлагаются люди, еще вчера "культурные". Б. Зайцев пишет жития святых.Шмелев - нечто невыно-симо истерическое. Куприн не пишет - пьет. Бунинпереписывает "Крейцерову сонату" под титулом "Митина любовь". Алданов - тожесписыва-ет Л. Толстого. О Мережковском и Гиппиус не говорю. Вы представитьне можете, как тяжко видеть все это" [Горький М. Собр. соч. в 30-ти т., т.29, с. 431.]. Горький в этом резком попреке был далеко не во всем прав. Да, русскиеизгои за редким исключением вели в Париже жизнь нелегкую, страдальческую, нов творчестве своем не пали, талант многих из них не только не угас, но ещебольше окреп, напитался болью, какою их каждодневно наделяла судьбаизгнанников, судьба людей, неизбывно тоскующих по родине, ревностно следящихза тем, что вершится там, в далекой России. По крайней мере, ни Бунин, ниЗайцев, ни Шмелев, ни Куприн писать хуже не стали. Более того, именно в этупору они создают произведения, которые станут новым шагом вперед в иххудожественном развитии. У Бориса Зайцева это роман "Золотой узор", повесть"Анна", рассказы "Душа", "Странное путешествие", "Авдотья-смерть" и конечноже житийная повесть "Преподобный Сергий Радонежский". В мае 1926 года Борис Константинович с паспортом паломника совершитпутешествие на гору Афон. Здесь он проведет семнадцать дней, которые назоветнезабываемыми. В Париж вернется с черновыми набросками книги "Афон", которуюзавершит и издаст через два года. Она продолжает его художественное ифилософское освоение проблемы духовности, но не с точки зрения религиозной,а с позиции обще-человеческого познания этого высшего проявлениянравственности, духов-ного как средоточия этического и эстетического опытачеловечества. Без малого через десять лет Зайцев уходит в новое дальнеестранствие, теперь уже на Валаамские острова в Карелии, в знаменитый русскиймонастырь, тогда еще действовавший. А через год в таллиннском изда-тельстве"Странник" выходит его книга-раздумье, книга-путешествие "Валаам",завершившая его философско-публицистический триптих о русской духовности (онбудет издан посмертно в Нью-Йорке в 1973 году). "Ни в одной книге Зайцева,- справедливо отметит Георгий Адамо-вич,- нетнамека на стремление к иночеству, и было бы досужим до-мыслом приписыватьему, как человеку, не как писателю, такие чувства или намерения. Но тот"вздох", который в его книгах слышится, блоковскому восклицанию не совсемчужд (имеется в виду строфа Блока: "Славой золотеет заревою монастырскийкрест издалека. Не свернуть ли к вечному покою? Да и что за жизнь безклобука!" - Г. П.},- вероятно, потому, что Зайцев, как никто другой в нашейновейшей литературе, чувствителен к эстетической стороне монастырей,монашества, отшель-ничества. Ничуть не собираясь "бежать от мира", можноведь признать. что есть у такого бегства своеобразная, неотразимаяэстетическая прельстительность..." [Адамович Г. Одиночество и свобода.Нью-Йорк, 1955, с. 201. ]. Во все годы зарубежья Борис Константинович Зайцев ведет жизньтруженика, преданно служащего русской литературе: много пишет, актив-носотрудничает в журналах и газетах, выступает на литературных вечерах,диспутах, научных конференциях. Русский Париж празднично отметил 25-летиеего литературной деятельности. В "Последних новостях" появляются статьи онем К. Бальмонта, М. Осоргина, П. Милюкова, а в "Литературных новостях" -очерк Алексея Ремизова под многозначи-тельным названием "Юбилей великогорусского писателя". Несмотря на славу и признание, живет он, как и друг его Бунин, скромно,в постоянной нужде. Однако спокойствие, трудолюбие и жизне-любие никогда непокидают его. Одну из ранних новелл он так и назовет - "Спокойствие", ибо,как всем своим творчеством утверждает Борис Константинович, это главное длячеловека состояние души. Не случайно вещь эта у него выплеснулась словно наодном дыхании. "Спокойствие", по мнению его критиков, - настоящий шедевр."Его импрессионистиче-ская техника достигает тут виртуозности...- не безоснований утверж-дает, например, Е. А. Колтоновская и далее объясняет:-Филосо-фия рассказа-спокойствие, просветленный оптимизм, еще болеезаконченный, чем в "Аграфене". Люди тоскуют от неудовлетворенности,страдают, иногда ослабевают в борьбе, но не посягают на отрицание жизни. Ониверят в жизнь и поддерживают друг в друге эту веру. Таково общее настроение"[""Колтоновская Е. А. Поэт для немногих.- В ее книге: Новая жизнь.Критические статьи. С.-Петербург, 1910, с. 82.]. Это "общее настроение" спокойствия, тотальной умиротворенности,несмотря на житейские невзгоды и бури, бушующие вокруг человека, не устаетхудожественно исследовать Зайцев, начиная с самых ранних вещей и кончаясвоей последней новеллой "Река времен". И вдруг эта, казалось бы, раз инавсегда избранная творческая стезя на какое-то время обретает новый поворот- Зайцев обращается к жанру художественной (беллетризованной) биографии.Неожиданно ли? Борис Константинович всю жизнь размышляет о судьбе писателя вобществе и в той или иной форме выражает свои художественные позиции,обнажает свои литера-турные пристрастия: им написаны и опубликованы многиедесятки мемуарных и литературно-критических статей, эссе и очерков. Толькомалая их часть собрана и издана в двух книгах - "Москва" и "Далекое".Остальное остается в подшивках газет и журналов - ценнейшие доку-ментальныеи художественно-публицистические свидетельства эпохи, созданные рукою яркогомастера и глубокого мыслителя. 22 декабря 1928 года Г. Н. Кузнецова в "Грасском дневнике" записы-вает:"Илюша написал И. А. (Ивану Алексеевичу Бунину.- Т. /7.), что они задумалииздавать художественные биографии, как это теперь в моде. И вот Алданов взялАлександра II, Зайцев - Тургенева, Ходасевич - Пушкина. И. А. предлагаютТолстого или Мопассана" [Бунин Иван. Литературное наследство, т. 84, кн. II,с. 261]. А в 1929 году журнал "Современные записки" (в No 30) уже официальноизвестил своих читателей, что намерен опубликовать следующие художественныебиографии: Бунин-о Лермонтове, Алданов-о Достоевском, Ходасе-вич - о Пушкинеи Державине, Цетлин - о декабристах. Однако за-думанное осуществили толькоХодасевич, Цетлин и Зайцев. Зайцев смог начать новую работу только в июне 1929 года. Выбор, павшийна его долю, счастливо совпал с тем, о чем он и сам не раз задумывался:Тургенев был всегда ему духовно близок (как и Жуковский, как и Чехов).Критика многократно отмечала, что истоки творческой манеры Зайцева, еголитературного родословия надо искать именно у этих трех русских классиков.Особенно - у Жуковского. Вот, к примеру, что говорит об этом Г. Адамович, один из тонкихценителей творчества Зайцева: "И меланхолии печать была на нем..."Вспомнились мне эти знаменитые - и чудесные - строки из "Сельского кладбища"не случайно. Жуковский, как известно, один из любимых писателей Зайцева, один изтех, с которым у него больше всего духовного родства. Жуковский ведь то жесамое: вздох, порыв, многоточие... Между Державиным, с од-ной стороны, иПушкиным, с другой, бесконечно более мощными, чем он, Жуковский прошел кактень, да, но как тень, которую нельзя не заметить и нельзя до сих порзабыть. Он полностью был самим собой, голос его ни с каким другим неспутаешь. Пушкин, "ученик, победивший учителя", его не заслонил. Зайцеватоже ни с одним из современных наших писателей не сме-шаешь. Он как писательсуществует,- в подлинном, углубленном смысле слова,- потому, что существует,как личность" [Адамович Г. Одиночество и свобода, с. 194.]. Без малого год ушел у Зайцева на изучение трудов и дней Тургенева, натворческое освоение нового не только для него жанра беллетризованнойбиографии. По единодушному мнению критиков, он существенно его обновил:жанр. испытанный в литературе пока еще немногими (и в их числе - А. Моруа,С. Цвейг, Ю. Тынянов, В. Вересаев, О. Форш, М. Бул-гаков), предстал в обликечисто зайцевском - как лирическое повество-вание о событиях и происшествияхличной, "домашней" жизни крупных художников слова, так или иначе сказавшихсяна их творческой судьбе. В мае 1931 года "Жизнь Тургенева" завершена и в 1932 году выхо-дит виздательстве ИМКА-Пресс. Не скоро, только через двадцать лет, вернетсяЗайцев снова к этому жанру и выразит в нем свою любовь к Жуковскому иЧехову. Эти книги, написанные, что называется, кровью сердца, встанут в рядего лучших творений. Борис Пастернак, про-читав одну из них, послал 28 мая1959 года из Переделкина в Париж письмо: "Дорогой Борис Константинович! Всевремя зачитывался Вашим "Жуковским". Как я радовался естественности Вашеговсепонимания. Глубина, способная говорить мне, должна быть такою жеестественной, как неосновательность и легко-мыслие. Я не люблю глубиныособой, отделяющейся от всего другого на свете. Как был бы странен высокийостроконечный колпак звездочета в обыкновенной жизни! Помните, как грешилиложным, навязчивым глубокомыслием самые слабые символисты. Замечательная книга по истории - вся в красках. И снова доказано, чегоможно достигнуть сдержанностью слога. Ваши слова текут, как текут Ваши рекив начале книги; и виды, люди, годы, судьбы ложатся и раскидываются постраницам. Я не могу сказать больше, чтобы не повто-ряться" [Цитирую по кн.:Шиляева А. Борис Зайцев и его беллетризованные биографии. Нью-Йорк, 1971, с.132. ]. История литературы и, в частности, ее биографического жанра показы-ваетнам, как нередко нивелируется, приукрашивается в угоду тем или инымисследовательским концепциям так называемая "частная" жизнь писателей.Зайцевым предпринята попытка сказать как можно более чест-ную и откровеннуюправду о жизни близких ему по духу великих мастеров слова, раскрыть фактамииз биографии каждого из них то, что решитель-нее всего воздействовало на ихдуховный мир и творчество. Перед чита-телями этих книг Зайцева встаютпоэтические, в чем-то даже романти-ческие страницы житийных повествований олюдях, которых судьба наградила сверхталантами и тем их выделила измиллионов. Издав в 1935 году свой третий роман "Дом в Пасси" ("где дейст-виепроисходит в Париже, внутренне все с Россией связано и из нее проистекает"[Зайцев Бори с. О себе.], Зайцев на двадцать лет погружается в работу надсозда-нием "самого обширного из писаний своих" - автобиографическойтетра-логии "Путешествие Глеба" (по определению автора, это"роман-хроника-поэма") . В одной из автобиографий он отмечает важную для своего творчества веху:"Уже нет раннего моего импрессионизма, молодой "акварельности", нет итургеневско-чеховского оттенка, сквозившего иногда в конце предреволюционнойполосы. Ясно и то, что от предшествующих зарубежных писаний это отличаетсябольшим спокойствием тона и удале-нием от остро современного. "ПутешествиеГлеба" обращено к дав-нему времени России, о нем повествуется как обистории, с желанием что можно удержать, зарисовать, ничего не пропуская изтого, что было мило сердцу. Это история одной жизни, наполовинуавтобиография - со всеми и преимуществами, и трудностями жанра. Преимущество- в совершенном знании материала, обладании им изнутри. Трудность - в"нескромности": на протяжении трех книг автор занят неким Глебом, который,может быть, только ему и интересен, а вовсе не читателю. Но тут у авторапоявляется и лазейка, и некоторое смягчающее обстоя-тельство: во-первых, самГлеб взят не под знаком восторга перед ним. Напротив, хоть автор и любитсвоего подданного, все же покаянный мотив в известной степени проходит черезвсе. Второе: внутренне не оказывается ли Россия главным действующимлицом-тогдашняя ее жизнь, склад, люди, пейзажи, безмерность ее, поля, леса ит. д.? Будто она и на заднем плане, но фон этот, аккомпанемент повествованиячем дальше, тем более приобретает самостоятельности" [Зайцев Борис. Осебе.]. Первый роман тетралогии "Заря" выходит в берлинском издательстве"Парабола" в 1937 году. Работа над следующим томом время от вре-менипрерывается: Зайцев публикует в "Русских записках" воспомина-ния об АндрееБелом, готовит тексты многочисленных очерков, опубли-кованных в газетах ижурналах, для мемуарной книги "Москва" (она выйдет в Париже в 1939 году ибудет переиздана еще дважды-в 1960 и в 1973 годах в Мюнхене). В 1939 и 1940 годах вчерне будут завершены второй и третий томатетралогии, однако придут они к читателю только через десять лет:публи-кации помешала война, началась гитлеровская оккупация Франции. В годы, когда далекая Россия вела кровавую борьбу с фашизмом, когда иво Франции мужественно сражались патриоты Сопротивления, среди которых былонемало русских, шестидесятилетний писатель избрал свою форму сопротивления:он воздерживается от публикации каких бы то ни было текстов. В эти трудныегоды Зайцев снова возвращается к своему любимому Данте: редактирует свойперевод "Ада", готовит комментарий к нему, берется за новые тексты. БорисКонстантинович и здесь избрал свой собственный путь; подсказанный емудесятилетия-ми изучения дантовской "Божественной комедии": перевод, поясняетон, "сделан ритмической прозой, строка в строку с подлинником. Форма этаизбрана потому, что лучше передает дух и склад дантовского произ-ведения,чем перевод терцинами, всегда уводящий далеко от подлинного текста ипридающий особый оттенок языку. Мне же как раз хотелось передать, повозможности, первозданную простоту и строгость дантов-ской речи", "Яблагодарен,- вспоминает он через много лет,- за те дни и годы, которыепрошли в общении в Данте в России (1913-1918) и в Париже (1942), когда весьперевод вновь был проверен, строка за строкой, по тексту и комментариям. Втяжелые времена войны, революции и нашествия иноплеменных эта работа утешалаи поддерживала". Кроме того, в эти же годы он возвращается к текстам тетрало-гии, атакже к своему личному дневнику, тому самому, который еще пятнадцать летназад он начал публиковать в газете "Дни" и продол-жил в 1929-1936 годах вгазете "Возрождение". Новые дневниковые записи он напечатает, только когдазакончится воина. Отдельной книгой интереснейший дневник писателя не издандо сих пор. В годы оккупации по просьбе Бунина, находившегося в Грассе, БорисКонстантинович принимает самоотверженное участие в спасении бунинскогоархива (вместе с Е. Ю. Кузьминой-Караваевой, замученной фашистами, Н. Н.Берберовой и сотрудниками знаменитой Тургеневской библиотеки, книгамикоторой в годы парижской эмиграции пользовался В. И. Ленин). В предвоенныегоды Зайцев вместе с И. Буниным, А. Ре-мизовым, М. Осоргиным много сделалидля того, чтобы значительно по-полнить ее фонды. В 1938 году при библиотекебыл основан русский литературный архив. Правление возглавил И. Бунин, а всостав его вошли А. Бенуа, Б. Зайцев, С, Лифарь, А. Ремизов, И. Шмелев идругие. Трагична судьба Тургеневки, важнейшего центра Русской культуры вПариже, созданного несколькими поколениями эмигрантов. По приказу одного изидеологов фашизма А. Розенберга ее фонды были вывезены в Германию и погибли[Русская библиотека в Париже. Русская Общественная библиотека имени И. С.Тургенева: сотрудники, друзья, почитатели. Сб. статей. Париж, 1987.]. В 1947 году Зайцева избирают председателем Союза русских писате-лей ижурналистов во Франции. Он остается на этом посту до конца своих, дней. Егопредшественником был П. Милюков. Старейшина русской интеллигенции ПавелНиколаевич Милюков (1859-1943), возглавляв-ший Союз и в самые трудные егогоды -- годы второй мировой войны, оставил о себе добрую память тем, чторешительно выступал против сотрудничества русской эмиграции с фашистами,приветствовал успехи Красной Армии. Деятельность Союза сводилась в основном к устройству литературныхвечеров, диспутов, юбилейных мероприятий. Проходили они интересно. Об этомчасто вспоминает в своих письмах Борис Константинович. "18 декабря 1967 годанаш Союз писателей (коего я председатель) устроил вечер памяти Ахматовой,-пишет он в Москву И. А. Василье-ву,- Зал Русской Консерватории "ломился" отпублики. По отзывам, про-шло хорошо". "Наш Союз помаленьку действует,- пишетон тому же кор-респонденту 3 мая 1968 года,- в чисто литературной области -зимой был большой вечер памяти А. М. Ремизова (10 лет кончины), 7-го июня -Тургеневский вечер, 150-летия рождения. Да, все больше поминки! - сетуетБорис Константинович.- Действующей армии остается здесь все меньше и меньше,смены почти нет. Молодежь есть хорошая, но уходит больше в религию, клитературе мало тяготения. Зато французы есть молодые, не толькоправославные, но и с азартом изучающие русскую литературу и культуру.Сегодня будет у меня один такой, пишет обо мне докторскую работу (очевидно,имеется в виду Рене Герра.- Т. П.), писаное обо мне знает лучше меня,по-русски говорит как мы с Вами. На днях был профессор из Сорбонны (здешнийуниверситет), пригласил во вторник в университет], беседовать со студентамио литературе русской - все говорят и понимают по-нашему. Студент мой -бородатый по-русски, был в России, ему там один приятель сказал: "у тебя иморда русская" (письма в архиве И. А. Васильева). В последние годы жизни Борис Константинович переписывается с десяткамикорреспондентов из Советского Союза, Он искренне рад такой неожиданновозникшей возможности, счастлив получать весточки из России, ценит высокомалейшие знаки внимания к его творчеству, к его судьбе, охотно высылает своикниги. Увы, было время, когда не все они доходили до адресатов, не всепробивали "железный занавес", разделивший не только страны, но и культуры."Буду всячески стараться переслать книгу Вам,- пишет он И. А. Васильеву.- Новсе это не так просто... По почте почти все гибнет, или возвращается. Асодержание вполне безобидное. Что поделать..." "Дорогой Игорь Анатольевич,- пишет он 12 января 1967 года в другомписьме тому же москвичу Васильеву,- очень рад был получить от Вас письмо -Вы ведь молодая Россия - главная наша надежда. Радостно видеть, что связьсуществует между приходящими в жизнь и уходящими из нее, связьдушевно-культурная, это самое важное. "Далекое" постараюсь Вам переслать. Отправить - очень просто. По-лучить- много трудней. В книге нет ничего политического (да это и не моя область),ряд зарисовок - воспоминаний о Блоке, Белом, Бальмонте, Вяч. Иванове, Ал.Бенуа, Бунине, Балтрушайтисе, Цветаевой и др. ...Повторяю, очень был тронут Вашим письмом и приму все меры, что-быосведомлять Вас о выходящем (и вышедшем) здесь. А пока что "Здравствуй,племя молодое, незнакомое...". С лучшими чувствами и пожеланиями Рождественско-Новогодними. Бор.Зайцев". И в последние годы своей большой жизни он не знает отдыха, про-должаетвести дневник "Дни", готовит к своему восьмидесятилетию антологическийсборник "Тихие зори" (он выйдет в 1961 году в Мюнхене), редактируетжурнально-газетные тексты для второй мемуарной книги "Далекое" (она будетиздана в 1965 году в Вашингтоне). В 1964 году пи-шет последний свой рассказ"Река времен", который даст название и последней его книге. По просьбередколлегии "Литературного наследст-ва" напишет последние воспоминания освоем друге Бунине, которые, однако, постигнет та же участь, что и мемуарныйочерк Георгия Адамо-вича,- им в бунинском двухтомнике "Литнаследства" местане отыщется. Литературная общественность Парижа, друзья и почитатели талантаЗайцева устраивают праздничный банкет по случаю его 90-летия. В Нью-Йоркепубликуется исследовательский труд А. Шиляевой, посвященный художественнымбиографиям Б. К. Зайцева. А вот факт из области курьезов: 28 октября 1971года парижская газета "Аврора" сообщает, что патриарх русской литературыпризнан опасным - в дни пребывания во Франции Л. И. Брежнева префектурапарижской полиции потребо-вала от престарелого писателя отмечаться дважды вдень в комиссариате своего квартала.

ZAITSEV BORIS KONSTANTINOVICH
(1881 - 1972)

Boris Konstantinovich Zaitsev, Russian writer. Born January 29, 1881 in Orel. His father, Konstantin Nikolaevich Zaitsev, from the nobility of the Simbirsk province, a mining engineer. Working as a manager of Maltsev's factories in the Kaluga province, in 1897 he acquired an estate in the village of Pritykino, Kashirsky district, Tula province (now - Yasnogorsk district, Tula region). The last place of work was the director of the Gujon metallurgical plant in Moscow (in Soviet times - "Hammer and Sickle"). B.K. Zaitsev's mother is Tatyana Vasilievna (nee Rybalkina).
Seventeen-year-old Boris Zaitsev, after graduating from the Kaluga Real School, entered the Imperial Technical School, but in 1899 he was expelled for participating in student performances. At the insistence of his father, he entered the St. Petersburg Mining Institute, again - did not study for long. In 1902 he passed the entrance exam in ancient languages \u200b\u200band entered the law faculty of Moscow University, but did not graduate, being carried away by literary activity.
At the age of 21 he married Vera Alekseevna Oreshnikova (born in 1878). Her father is Oreshnikov Alexey Vasilyevich (1855-1933), the chief curator of the numismatics department at the Historical Museum in Moscow. He had another eldest daughter, Tatiana, married Polievktova (1875-1961). Boris Konstantinovich lived happily with Vera Alekseevna for 63 years. Vera Alekseevna died on May 11, 1965, bedridden with paralysis for the last 8 years. In 1913, their daughter Natalya was born. In the summer of 1916, Boris Zaitsev, a thirty-five-year-old militia warrior of the second category, was drafted into the army, and on December 1, he became a junker for the accelerated graduation of the Alexander Military School.
During the February Revolution B.K. Zaitsev was a member of the Council of Soldiers 'and Officers' Deputies of Moscow. In July 1917, the artillery warrant officer Zaitsev fell seriously ill (pneumonia). After a difficult recovery, he received a six-week vacation in September and left for Pritykino. “In his last days, when I lived in the village,” recalled Boris Konstantinovich, “the October uprising broke out. It was not given to me to see him, nor to fight for my Moscow on the side of the whites. " In the early days of the February revolution:
- Zaitsev's nephew, Yuri Buinevich, a young officer of the Izmailovsky regiment, died, torn to pieces by a maddened crowd (Zaitsev dedicated a prose poem "Ghosts" to him);
- shot, accused of conspiracy, the son of Vera Alekseevna Zaitseva from his first marriage - Alexei Smirnov (November 14, 1919);
- the heart of the writer's father could not stand, he buries him in Pritykino in 1919;
- his friends and associates die for various reasons: Leonid Andreev (1871-1919), Vasily Rozanov, Julius Bunin (brother of I.A. Bunin, 1857-1921), Alexander Blok (1921).
BK Zaitsev recalls: “In December 1920, during the“ labor mobilization ”in Pritykin, they offered me, as a“ written person ”, to become a clerk in Kashira. For my wife to do the felling. This did not suit us, and we got out to Moscow. Of course, there was no money. But friends were found. Friends took them to the Writers' Shop, and I stood behind the counter to sell books. It is much better than serving with the communists, and it gave the opportunity to live. "
In 1921, Moscow writers elected B.K. Zaitsev as chairman of the All-Russian Union of Writers (deputies - Nikolai Berdyaev and Mikhail Osorgin). In the summer of the same year, the leaders of the Union accepted an offer to join the Committee for Aid the Hungry (Pomgol), which was headed by Lev Kamenev. But less than a month later, one day, right during a meeting of the writing group of the Committee, all its members, including B.K. Zaitsev, were arrested and escorted to the basements of the Lubyanka. “After spending several days“ in the mud, squalor, bloody slush of an outcast place, ”Zaitsev was released.
He leaves for Pritykino again. “I cannot say that we were offended,” recalls Boris Konstantinovich. “Not only was I not killed, but I was not taken hostage either. Not deprived of their homes. I still occupied my wing. The books that had been requisitioned during my absence were returned to me: all the Solovievs and Flaubers, Dante, Turgenevs and Merimee, not without solemnity, returned home (in the razvalya) - to their native Pritykin shelves. True, I had to fight: a young rabid communist in Kashira, the local minister of education, did not want to return the libraries. "
Zaitsev returned to Moscow only in the spring of 1922. Here a new misfortune overtakes him: typhus, which almost killed him.
Moscow addresses of the Zaitsevs, - Arbat lanes: Spasopeskovsky, Granatny, Blagoveshchensky, Krivoarbatsky; Spiridonyevka and B. Nikitskaya streets. Their last apartment is in a corner house at the intersection of Spiridonyevka and Granatny lane. From here, having recovered a little from a serious illness, B.K. Zaitsev, with the permission of Lunacharsky, in June 1922 leaves with his wife Vera Alekseevna and nine-year-old daughter Natalya abroad for treatment. First, via Riga, to Berlin; then, at the insistence of his friend Ivan Alekseevich Bunin, - to Paris (at the end of December 1922), already forever.
In March 1923, Boris Konstantinovich Zaitsev was elected vice-president of the Union of Russian Writers and Journalists in Berlin. He spends the summer with his family, wife and daughter, on the Baltic Sea, in Prerow, near Stralsund, living in the same house with the family of the Russian philosopher Nikolai Aleksandrovich Berdyaev, exiled from Soviet Russia.
On the very eve of 1924, Zaitsev arrived in Paris, after repeated invitations of friends, including Ivan Alekseevich Bunin, who were convinced that the life here for an emigrant was more comfortable, warmer and cheaper than Berlin. Here, in his first Parisian year, Zaitsev is working hard on his autobiographical novel The Golden Pattern. And, although it was written from a woman's face, it clearly recognizes the real places and events that happened to the writer, both in the pre-revolutionary period and after him.
In December 1926, the Russian public in Paris solemnly celebrated the 25th anniversary of the literary activity of Boris Konstantinovich Zaitsev. There were articles in magazines and newspapers, there were numerous congratulations from friends, there were speeches at a banquet.
Passion for travel takes him on a pilgrimage to the Greek shores - to Athos, where in May 1927 he spent "seventeen unforgettable days ..., living in monasteries, wandering around the peninsula ...". The same trip, Zaitsev will make with his wife Vera Alekseevna in July-October 1935 to the Russian monastery on Valaam, then located in Finland. In a letter to Vera Nikolaevna Bunina-Muromtseva, Vera Alekseevna wrote about the “meeting” with the Motherland: “Kronstadt is against us. Were at the border twice. The soldier shouted to us: "Have you fun?" We answered: "Very much!" He showed us his nose, and I crossed myself several times. Everything is very strange and difficult that Russia is so close, but you can't get there. "
In the twenties, Zaitsev published one or two books annually, but the fees for them were so small that they were barely enough for a living. Exiled writers were all in poverty, so charity evenings in favor of needy writers became common in Paris. Among the organizers of such performances were B.K. Zaitsev and his wife. “Our affairs are terrible,” Marina Tsvetaeva wrote to them. There were dozens of such appeals to Zaitsev, and he responded to each, seeking help from patrons and publishers for them. At the same time, he himself lived no better than those for whom he was busy.
In September 1928, an important event in the life of the emigration took place - the first and only All-Emigrant Congress of Russian Writers and Journalists, convened in Belgrade at the initiative of King Alexander I of Yugoslavia (in his youth he studied in St. Petersburg). With funds allocated by the government, the publication of the "Russian Library" and "Children's Library" began.
The main publications for BK Zaitsev in these years were the magazine "Modern Notes" and the newspaper "Latest News", and from October 1927 - the newspaper "Vozrozhdenie".
On March 6, 1932, the wedding and wedding of the Zaitsevs' daughter, Natalia, with Andrei Vladimirovich Sollogub, took place in Paris. All the old friends of the Zaitsevs came to congratulate them: Teffi, Berberova, Remizov, Khodasevich, Muratov, Balmont, Aldanov and many others. And a little over a year later, in November 1933, another holiday came for the entire Russian writers' colony in Paris: in Sweden, Ivan Alekseevich Bunin was awarded the Nobel Prize. Bunin was the first to convey the good news to his old and close friend Zaitsev. Boris Konstantinovich immediately rushed to the printing house of the Vozrozhdenie newspaper and right at the printing press wrote enthusiastic lines, which all Russian Paris read in the morning.
Summer 1934 Zaitsev spent visiting Bunin - at his villa "Belvedere" in Grassi, where he worked well before. Here he starts Gleb's Journey, the most significant autobiographical work. Beginning with the novel Zarya (1937), about the writer's childhood, the epic will grow, and three more novels will be written: Silence (1939), Youth (1944) and The Tree of Life (1952). Subject thematically, the novels "Far Land", "Golden Pattern" (1925) and "House in Passy" (1933), which are also autobiographical, are adjacent to them.
The Second World War began. The diaries of B.K. Zaitsev were imbued with anxiety and pain during these years. In 1943, the Zaitsevs' apartment in Paris was destroyed by bombing. Fortunately, at that hour they were not at home, they were having breakfast with their daughter. The Zaitsevs were sheltered by the writer Nina Berberova. Boris Konstantinovich was 62 years old and he was destined to live for almost thirty more years. On July 24, 1945, daughter Natasha gave birth to a son, Mikhail.
In the last years of his life, B.K. Zaitsev more often than before turns his thoughts and hearts to the Motherland. Back in 1943, he wrote: "With minor exceptions, everything I wrote grew out of Russia, only Russia breathes." Over the years, his correspondence with writers from Russia is getting better. They also write to him about the books they have read, by unknown means, which have nevertheless reached their homeland. He also sends many letters behind the Iron Curtain. Among the addressees are Akhmatova, Solzhenitsyn, Pasternak ...
Boris Konstantinovich Zaitsev died on January 28, 1972 and was buried on February 2 at the Sainte-Genevieve-des-Bois cemetery near Paris.
Boris Konstantinovich Zaitsev lived a long life. The first forty years were spent in Russia, however, with long travels in Italy. The rest, fifty, are almost all in France. However, he always felt like a Muscovite. And, although today the village of Pritykino is no longer on the map, the captivating landscapes of the Moscow and Tula lands described by Zaitsev still exist.
Once, a friend of A.P. Chekhov, Mikhail Pavlovich Svobodin, the son of an artist of the Alexandrinsky Theater in St. Petersburg - P.M. Svobodin, wrote in one of his letters to Chekhov: “I live in the Tula province, in the Kashirsky district, the village of Pritykino ! If I had possessed Pleshcheev's pen, I would certainly have glorified Pritykino, as Pleshcheev - Luga. "
And such villages as Martemyanovo, Konchinka, Korystovo, Serebryanoe, the names of which are found in the works of B.K. Zaitsev, still exist. “Zaitsevskaya Oka does not flow into the Volga, but into eternity,” a critic of his works once remarked. After decades of oblivion and prohibitions, the writer's creative legacy enters our lives. With the participation of the writer's daughter Natalya Borisovna Zaitseva-Sollogub (1913 - 2008), in the publishing house "Russkaya Kniga" in 1999-2000, the collected works of Boris Konstantinovich Zaitsev were published in nine volumes.
For the first time, the works of our fellow countryman, an outstanding master of lyric prose, a classic of the Silver Age and the Russian Diaspora, have become available in full to the Russian reader.

From book:
Gorelov A.N. "Point of earthly beauty." Moscow. Ed. "MMTK-STROY", 2015. - 262 p .: ill.

Biography

ZAITSEV Boris Konstantinovich (29.01 / 10.02.1881−28.01.1972), Russian writer. Born in Orel, in a noble family. The suffering and shocks of the revolutionary years lead Zaitsev to a conscious acceptance of the Orthodox faith and to the Church, whose faithful child he remains until the end of his days. From that time on, in his work, in the writer's own words, "the harmony and light of the Gospel, the Church" will oppose "chaos, blood and ugliness". The author's Orthodox worldview was already reflected in the stories of 1918-21 ("Soul", "White Light", "Solitude"), where Zaitsev, regarding the revolution as a natural retribution for "licentiousness, carelessness ... and lack of faith," does not fall into anger or hatred, but calls on a contemporary intellectual to repentance, love, meekness and mercy. The story “St. Nicholas ”- a figurative chronicle of the historical life of Russia at the beginning of the century, rare in accuracy and depth of understanding of events; the meek old charioteer Mikolka (isn't Nikolai the Wonderworker himself?), calmly chasing a horse along the Arbat, baptized in a church, will take the country, as the author believes, from the most difficult historical trials. The main motive that runs through all of Zaitsev's work is the motive of humility, understood in the Christian sense, as a courageous acceptance of everything sent by God.

Thanks to the suffering and shocks of the revolution, as Zaitsev himself wrote, he discovered a previously unknown continent - "Russia of Holy Russia". In emigration, far from the homeland, the theme of Holy Russia becomes the main one in the artist's work. In 1925 Zaitsev's book The Monk Sergius of Radonezh was published. The monastic feat of Sergius, who revived the spiritual strength of Russia during the years of the Horde yoke, encouraged Russian emigrants and inspired them to creative work. The book revealed the character of Russian Orthodox spirituality. Zaitsev opposed the spiritual sobriety of Sergius to the well-established idea that everything is Russian - "grimace, hysteria and foolishness, dostoyevshchina" - an example of "clarity, light, transparent and even," beloved by the Russian people themselves.

"Russia of Holy Russia" is recreated by Zaitsev in many essays and notes from the 1920s and 60s - about Optina Hermitage and its elders, about Saints Seraphim of Sarov, John of Kronstadt, Patriarch Tikhon, church leaders of the Russian emigration, the Theological Institute and the Sergiev Compound in Paris, Russians monasteries in France.

In May 1927 Zaitsev made a pilgrimage to the center of universal Orthodoxy - to Holy Mount Athos, and in 1935 together with his wife he visited the Valaam monastery, which then belonged to Finland. The result of these trips was the book of essays "Athos" (1928) and "Valaam" (1936), which became the best descriptions of these holy places in the literature of the 20th century. Zaitsev gives the reader the opportunity to feel the world of Orthodox monasticism, to experience, together with the author, moments of quiet contemplation. Pictures of a unique oasis of Russian spirituality, images of friendly monks and prayer-books-elders are imbued with a painful sense of the homeland.

The novel House in Passy (1935) recreates the life of the Russian emigration in France. The dramatic destinies of Russian exiles, who came from various strata of society, are united by the motive of "enlightening suffering." The central character of the novel is the monk Melchizedek, ascetic in the world. He embodies the Orthodox view of the world, the events taking place around, the problem of evil and suffering: “The last secrets of God's justice, evil, the fate of the world are closed to us. Let's just say: we love God and believe that He will not suit him badly. "

A. M. Lyubomudrov

Zaitsev Boris Konstantinovich (1881 - 1972), prose writer. Born on January 29 (February 10 NS) in Orel in the family of a mining engineer. Childhood years were spent in the village of Usty, Kaluga province in an atmosphere of freedom and the kindest attitude to themselves from their parents. From that time on, he experiences the witchcraft power, which he joyfully experiences all his life - the power of the book.

In Kaluga, he graduates from a classical gymnasium and a real school. In 1898, not without suggestions from his beloved father, he passed the exams at the Imperial Technical School. He studies for only a year: he is expelled for participating in student unrest. He goes to St. Petersburg, enters the Mining Institute, but soon leaves him, returns to Moscow and, having again successfully passed the exams, becomes a student of the law faculty of the university, but after studying for three years, leaves the university. Passion for literature becomes a lifelong affair.

Zaitsev submits his first literary experiments to the judgment of N. Mikhailovsky, the patriarch of criticism and journalism, editor of the journal of populism Russkoe Bogatstvo, and receives his gracious parting words. In 1900, he met in Yalta with Chekhov, whom he retains reverently for the rest of his life. Chekhov noted the talent of the young writer. Leonid Andreev published in Courier Zaitsev's story On the Road, which announced; about the birth of an original prose writer. In 1902 he entered the Moscow literary circle Sreda, which united N. Teleshov, V. Veresaev, I. Bunin, L. Andreev, M. Gorky, and others.

The first successful publications open the way for Zaitsev to any magazine. They started talking about him, the first reviews and essays on creativity appeared. The main advantage of his stories, stories, novels, plays was the joy of life, the bright optimistic beginning of his worldview.

In 1906, his acquaintance with Bunin turns into a close friendship, which will last until the last days of their lives, although at times they quarreled, however, very quickly reconciling.

In 1912, a cooperative publishing house of writers was formed in Moscow, which includes Bunin and Zaitsev, Teleshov and Shmelev, and others; here in the collections of the Word Zaitsev publishes such significant works as the Blue Star, Mother and Katya, Travelers. The publication of his first collected works in seven volumes also begins here.

In 1912 he married, and his daughter Natasha was born. Among these events in his personal life, he completes work on the novel Far Land and begins to translate Dante's Divine Comedy.

Zaitsev lives and works for a long time in his father's house in Pritykino, Tula province. Here he receives the news of the beginning of the First World War and the mobilization agenda. The thirty-five-year-old writer in 1916 became a cadet at a military school in Moscow, and in 1917 - a reserve officer in an infantry regiment. He did not have to fight - the revolution began. Zaitsev is trying to find a place for himself in this crumbling world, which is given with great difficulty, outrages a lot, turns out to be unacceptable.

Participates in the work of the Moscow Educational Commission. Further, joyful events (publication of books) give way to tragic ones: the wife's son (from his first marriage) was arrested and shot, the father dies. In 1921 he was elected chairman of the Writers' Union, in the same year cultural figures joined the committee to help the starving, and a month later they were arrested and taken to the Lubyanka. Zaitsev was released a few days later, he left for Pritykino and returned to Moscow in the spring of 1922, where he fell ill with typhus. After recovering, he decides to go abroad with his family for health improvement. Thanks to Lunacharsky's assistance, he receives a visa and leaves Russia. At first he lives in Berlin, works a lot, then in 1924 he comes to Paris, meets with Bunin, Kuprin, Merezhkovsky, and remains forever in the capital of the emigre abroad. Zaitsev until the end of his days actively works, writes a lot, is published. He accomplishes his long-planned plans - he writes artistic biographies of people dear to him, writers: The Life of Turgenev (1932), Zhukovsky (1951), Chekhov (1954).

In 1964 he writes his last story, River of Times, which will give the title to his last book.

On January 21, 1972, at the age of 91, Zaitsev died in Paris. Buried in the Saint-Genevieve-des-Bois cemetery.

Used materials of the book: Russian writers and poets. A Brief Biographical Dictionary. Moscow, 2000.

Zaitsev Boris Konstantinovich (1881 - 1972) - Russian writer, prose writer. Was born in Oryol. His father was a mining engineer. Zaitsev spent his childhood in the village of Usty, Kaluga province. In Kaluga, he graduated from a classical gymnasium. On the instruction of his father, in 1898 he entered the Imperial Technical School. A year later, he was expelled for taking part in student strikes in 1899. In connection with these events, the poet went to St. Petersburg, entered the Institute of Mining. Soon he dropped out of the institute and went to Moscow, where he was enrolled in the law faculty of Moscow University. I was able to study for only three years. He was so carried away by literature that this addiction became a matter of his whole life.

In 1900 Zaitsev met with Chekhov in Yalta. Chekhov noted the talent of the young writer. In 1902 he joined the Moscow Literary Circle "Wednesday", which also included N. Teleshov, V. Veresaev, I. Bunin, M. Gorky, and others.

In Moscow in 1912, an organization appeared, the Publishing of Writers with Bunin, Zaitsev, Teleshev, Shmelev, and others. In the collection "The Word" Zaitsev publishes wonderful works: "Travelers", "Mother and Katya", "Blue Star".

Boris got married in 1912. He had a daughter, Natasha. Along with this, he completed works on the novel "Far Land" and began to translate Dante's Divine Comedy.

During the years of the 1917 revolution, numerous changes took place in the Zaitsev family. The arrest and execution of the wife's son from his first marriage, the death of his father.

In 1922 he went abroad to improve his health after suffering from typhus. First I came to Berlin. In 1924 he moved to Paris. Until the end of his days, Zaitsev worked actively: he wrote and published a lot.

In 1964 Zabolotsky wrote the last story in his life "The River of Times". Zaitsev died on January 21, 1972 in Paris. He was buried in the local cemetery of Saint-Genevieve-des-Bois.

Zaitsev Boris Konstantinovich is a famous Russian writer. He was born in the city of Orel, a nobleman by birth. Born in the era of revolution, and having endured many sufferings and upheavals that fate had in store for him, the writer consciously decides to accept the Orthodox faith and the Church, and will remain faithful to it until the end of his life. About the time in which he lived in his youth, and which passed in chaos, blood and disgrace, he tries not to write, opposing him with harmony, the Church and the light of the Holy Gospel. The author reflected the worldview of Orthodoxy in his stories "Soul", "Solitude", "White Light", written in 1918-1921, where the author regards the revolution as a regularity for carelessness, lack of faith and licentiousness.

Considering all these events and troubles in life, Zaitsev does not become embittered and does not harbor hatred, he peacefully calls on the modern intelligentsia to love, repentance and mercy. The story "St. Nicholas Street", which describes the historical life of Russia at the beginning of the twentieth century, is characterized by the accuracy and depth of the events taking place, where a quiet driver, old Mikolka calmly drives a horse along the Arbat, crosses himself at the church, takes, as the author believes, the whole country out of trials that history has prepared for her. The prototype of the old charioteer, perhaps, is Nikolai the Wonderworker himself, an image imbued with patience and deep faith.

The motive that permeates all of the author's work is humility, perceived precisely in the Christian world, as an acceptance of everything that God sends with courage and inexhaustible faith. Thanks to the suffering brought by the revolution, as Boris Konstantinovich himself wrote: “He discovered for himself a previously unknown land -“ Russia of Holy Russia ”.

Living in exile, far from his native land, the theme of the holiness of Russia is the main theme in the work of the "artist" of the word. In 1925, the book “Reverend Sergius of Radonezh” was published, which describes the feat of the monk Sergius, who returned the spiritual strength of Holy Russia during the years of the yoke of the Golden Horde. This book gave strength to Russian emigres, inspired their creative struggle. She opened the spirituality of the Russian character and the Orthodox Church. The spiritual sobriety of the monk Sergei on the example of the clarity emanating from him of the invisible light and the inexhaustible love of the entire Russian people - he put in opposition to the established notions that everything Russian is "grimace, foolishness and hysteria of Dostoyevshchina." Zaitsev showed in Sergei the sobriety of the soul, as a manifestation of one who is loved by all the Russian people.

"Russia of Holy Russia" - the author wrote this work on the basis of many essays and notes written about Optina Hermitage, about the elders, about Saints John of Kronstadt, Seraphim of Sarov, Patriarch Tikhon and other church leaders who were in exile, about the Theological Institute and Russians monasteries in France. In the spring of 1927 Zaitsev climbed Holy Mount Athos, in 1935 - with his wife he visited the Valaam Monastery, which then belonged to Finland. These trips were a prerequisite for the appearance of the book of essays "Athos" (1928) and "Valaam" (1936), which later became the best descriptions of these holy places in the entire literature of the 20th century.

The writer Zaitsev gives readers the opportunity to experience the world of Orthodox monasticism, to experience quiet moments of contemplation together with the author himself. The creations of the unique temple of Russian spirituality, the described images of friendly monks and elders - prayer books are imbued with an aching feeling of patriotism for the homeland.

In the novel House in Passy, \u200b\u200bwritten in 1935, the life of Russian émigrés in France was accurately recreated, where the dramatic fates of Russi's exiles emerging from various strata of society are united by a single motive of “enlightening suffering”. The main character of the novel "House in Passy" is the monk Melchizedek, who is the embodiment of Orthodox views on what is happening in the world, on specific events around, problems that bring evil and a lot of suffering to people.

Memoirs of A.M. Lyubomudrov

Childhood of the writer

The writer's childhood years were spent in the village of Usty, Kaluga province, in an atmosphere of kindness and freedom, where his parents were surrounded by warmth and kindness. Since that time, he has been experiencing the mysterious and simply magical power of books, which does not leave him throughout his entire life.

In Kaluga, Boris Konstantinovich graduates from a classical gymnasium, and then a school. In 1898, succumbing to the guidance of a loving father, he passed the exams at the Imperial Technical School, but only one studies there, so he was expelled for participating in student strikes. After these events, he went to Petersburg and studied at the Mining Institute, but soon he also left and returned to Moscow, where he successfully passed exams and entered the law faculty of the university. He studies there for three years, after which he leaves the university, since the uncontrollable desire for literature becomes his whole life for him.

The first publications, and also successful ones, open to B.K. Zaitsev. the road to any magazines published at that time. They started talking about him in earnest and the first reviews of his essays began to appear. The main advantage of his stories, novels, plays and novellas was the clarity and purity of his worldview, the joy of life, the understanding that the world is beautiful and pure. In 1906 Zaitsev met the writer Bunin, with whom he would later be close friends, and this friendship will continue until the very last days of their lives.

In 1912, a cooperative "Publishing of writers" was formed in Moscow, which included Zaitsev himself, Bunin, Teleshov and Shmelev, as well as many other writers and poets of that time. In the collections "Word", Zaitsev B.K. gives life to such significant works as "Mother and Katya", as "Blue Star", "Traveler". His first seven-volume collection of works is also published here.

In 1912 Zaitsev married, his daughter Natalya was born. Among these significant events in his life, the writer finishes working on the work "The Far Land" and begins to work on the translation of Dante's Divine Comedy.

Zaitsev B.K. works and lives for a long time in the village. Pritykino, Tula province, in his father's house. It was here that he was caught by the news of the First World War, and Boris Konstantinovich received a mobilization summons. The writer in 1916, at the age of thirty-five, became a cadet of the Moscow military school, and already in 1917 - a reserve officer in an infantry regiment. Zaitsev did not have to fight because of the beginning of the February revolution. Further, the writer Zaitsev B.K. strives to find a place for himself in this imperfect and crumbling world, and this is given to him with great difficulty: much terrifies, causes indignation and turns out to be unacceptable.

Further, joyful events are coming - the publication of books, but they are replaced by tragic events: the wife's son from his first marriage was arrested and killed, the father's funeral. In 1921 he headed the Writers' Union, in the same year he joined the Committee for Aid the Famine, and a month later they were arrested. Zaitsev was released a few days later, and he went to his place in Pritykino, and then returned back to Moscow, in the spring of 1922, where he fell ill with typhus. Having recovered from his illness, he decides to go abroad in order to improve his health a little.

Thanks to Lunacharsky's patronage, he manages to obtain the right to leave, and he immediately leaves Russia. At first, the writer lives in Germany, where he fruitfully works, and in 1924 he returned to France, to Paris, where he worked with Bunin, Merezhkovsky Kuprin, and remained forever in the “capital of emigrants”. Until the last days of his life, he worked fruitfully, published a lot and successfully collaborated with many publishing houses. Writes artistic biographies (long conceived) of people close and dear to him, and writers: "Life of Turgenev" (1932), "Chekhov" (1954), "Zhukovsky" (1951). In 1964 he published his last story, The River of Times, which later gave the title to his last book.

At the age of 91, Zaitsev B.K. died in Paris, it happened on January 21, 1972. He was buried in the cemetery of Saint-Genevieve-des-Bois in France.

Used materials: A Brief Biographical Dictionary. Moscow, 2000, book: Russian writers and poets.

We draw your attention to the fact that in the biography of Zaitsev Boris Konstantinovich the most basic moments from life are presented. Some minor life events may be missed in this biography.